— Вы разговариваете со мной, мисс? — невинно осведомился я.
— Не с ним же! — выкрикнула она саркастически. — Ведь это он меня здесь привязал.
— Ладно, сейчас я спущу веревку, — пообещал я. — Держитесь!
Оглядевшись, я увидел, что конец веревки обмотан вокруг железного крюка на деревянной балке позади Лофтинга, и направился к нему.
— Я очень сожалею, но не могу вам этого позволить, — произнес великан совершенно равнодушно. — Я принял твердое решение. Мы должны разрешить этот вопрос как можно скорее, и другого способа установить истину я не вижу.
— Не будьте ослом, Лофтинг, — прорычал я. — Эта девушка просит, чтобы ее освободили, и, будучи полноправным членом Клуба героев, я исполню ее желание. А теперь, как воспитанный мальчик, уступите мне дорогу.
Он не двинулся с места. Пройти сквозь него я был не в состоянии, поэтому угрожающе поднял железный ключ и замахнулся.
— А что, если именно она — его дочь? — предположил я, надеясь, что убеждение подействует лучше насилия.
— Тогда в конце концов и она, и мистер Брэдстоун меня простят, — упрямо возразил Лофтинг.
Быстрым движением, заставшим меня врасплох, он щелкнул хлыстом, который в мгновение ока змеей обвился вокруг железного ключа, и резкий рывок оставил меня с пустыми руками.
— А сейчас я запру за вами дверь, мистер Робертс, — сурово отчеканил великан. — И непременно сообщу вам о результатах этого интервью.
— Пожалуйста, не уходите, — умоляла девушка. — Эта чертова веревка делает мне больно, а он говорит, что не отпустит меня, пока я не выложу ему все. Но я уже и так все ему сказала! Я не помню своих родителей, честно, не помню! Вы верите мне, мистер Робертс, правда?
— Не обращайте внимания на эти мольбы, — вмешался Лофтинг. — Как видите, в данный момент она готова признать все, что угодно, чтобы обеспечить себе свободу. Но на самом деле она сообщила мне кое-что очень интересное — эта красавица не помнит даже приюта «Солнечная долина», хотя раньше утверждала обратное.
— Я подпишусь, что мой отец Адольф Гитлер, если только вы спустите меня отсюда, — выла барышня, бессмысленно пиная воздух.
— Вот видите, — настаивал я, — она исключается. Теперь мы можем отложить инструменты пыток и каленое железо для клеймения и, как полагается достойным английским джентльменам, удалиться в кабинет и выпить. Как насчет этого?
— Вы сейчас уйдете. — Лофтинг остался непреклонным. Вдруг воздух возле моей щеки громко щелкнул, и я не сомневался, что это не статическое электричество.
— Положите хлыст, — прокаркал я. — Вы испортите мне профиль!
— Не беспокойтесь. Я умею с ним обращаться и не причиню никакого вреда, если не собираюсь этого делать.
— Очень убедительно, — пробормотал я, совершенно лишившись спокойствия.
Лофтинг двинулся за мной. Я направился к двери и, когда он подошел достаточно близко, протянул руку и схватил хлыст. Он быстро дернул его на себя, потянув меня вперед. Когда он стал размахивать кнутовищем вверх и вниз, я отчаянно вцепился в хлыст обеими руками. Кружась по комнате на коленях, пока Лофтинг с силой тащил меня за собой, я натолкнулся на ноги девушки.
Она резко вскрикнула, когда я, пытаясь вырвать хлыст, раскачал ее. Но вдруг неожиданно раздвинула ноги и выгнулась дугой, пролетев надо мной, с размаху ударила великана по лицу бедром, сбив его с ног. Падая, Лофтинг ослабил хватку, и я завертелся с хлыстом, словно счастливая рыбина, которой досталась и наживка, и леска, и удочка, и все остальное.
Не будучи опытным садистом, я все же знал, что женщины не получали удара более жестокого, чем похлопывание по попке. Добравшись до крюка, к которому была привязана веревка, я быстро начал спускать девушку вниз.
Как только ноги ее коснулись пола, она нетвердыми шагами направилась к двери, а я на полной скорости последовал за ней. Мы чуть не застряли в проеме, потому что достигли его одновременно. Но я как раз вовремя вспомнил, что отец учил меня всегда оставаться джентльменом, поэтому позволил ей обогнать себя на несколько дюймов.
Бросив взгляд через плечо, я увидел, — что Лофтинг уже поднялся на ноги, но не пытался гнаться за нами.
— Не так уж и много в нем боевого духа, — бубнил я себе под нос, прыгая через две ступеньки по лестнице позади едва прикрытой синим бархатом попки, которая еще могла двигаться!
— Меня зовут Ивонн Дженкинс, — сказала блондинка с наигранной жеманностью, моргая глазками в старой как мир манере притворной застенчивости. — Я догадалась, кто вы.
— Похоже, я — самый известный на этом острове адвокат, — скромно потупился я, бросая хлыст Лофтинга на кровать. — Вы будете в безопасности в вашей комнате. Запритесь, когда я уйду. Я сбегаю вниз, а вы пока переоденьтесь, потом, возможно, мы немного побеседуем о том, как избежать порки лошадиным кнутом.
— Мы можем побеседовать прямо сейчас. — Девушка положила руку мне на плечо. — И я уже заперла дверь.
— Неужели? — задохнулся я. — Ладно, видите ли, я оставил внизу свою выпивку, а после недавней репетиции полуночного шоу ужасов мне она просто необходима. Я только туда и мигом обратно.
— А скотч не подойдет? Угощаю. Конечно же вам придется пить неразбавленный.
— Не возражаю, — устало вздохнул я. — Именно таким я его и предпочитаю. Не беспокойтесь о стакане, если вам не хочется его искать.
Ивонн ободряюще улыбнулась, как будто хотела сказать, что она понимает, почему я нервничаю, но не стоит беспокоиться, она опытная. Неожиданно я подумал, достаточно ли будет бутылки скотча, чтобы поднять тонус перед тем, что, без сомнения, ожидало меня.
Тем временем девушка подошла к прикроватному столику и вытащила бутылку из ящика. Я украдкой осмотрел дверной замок и обнаружил, что он старомодный, из тех, что открываются только ключом. Оставалось окно — а мы находились на третьем этаже.
— Попробуйте вот это, — весело предложила она. — Расслабьтесь.
Ивонн вручила мне бутылку. В руках она держала небольшой стаканчик, на полдюйма наполненный янтарной жидкостью.
— Благодарю, — пробормотал я. — Есть три вида добродетели — сдержанность, воздержание и целомудрие. — Я приподнял бутылку.
— Но на самом деле это все одно и то же, — надула она губки. — И кто сказал, что это добродетель?
— Я! — возвестил мой голос, ставший на октаву выше в то мгновение, когда Ивонн стянула разорванное платье с плеча, на котором оно держалось. Упавшую на пол тряпку она пнула ногой, и та, описав кривую в воздухе, скрылась в мусорной корзине. Несмотря на то что сил у меня практически не осталось и я не смог бы отогнать даже муху, а нервы были напряжены, меня все же удивила изобретательность современной моды — ее телесного цвета прозрачные трусики-бикини не имели ластовицы!
Я сделал еще один изрядный глоток из бутылки и, после того как перестал задыхаться, рухнул на постель, прижимая бутылку к груди.
Легким движением пальцев Ивонн расстегнула лифчик и высвободила свои щедро налитые груди с розовыми сосками. Мечта издателей «Плейбоя», твердые и округлые, они решительно торчали вверх.
На счастье, в бутылке еще оставалось немного скотча. Я жадно присосался к ней в надежде, что вовремя вырублюсь.
Секунду спустя Ивонн улеглась в кровать рядом со мной.
— Я рада, что ты из тех мужчин, которые знают, когда надо заканчивать. — Ее чувственное мурлыканье исходило откуда-то из глубин горла.
Я бросил взгляд на ее бедра, опоясанные бикини.
— Ты еще одета! — беспомощно простонал я. И моя рука в отчаянии схватила кнутовище. — Выпей. Возьми бутылку. И держись от меня подальше, или я закончу начатое Лофтингом.
— Я не хочу пить. Но жажду, чтобы ты как следует меня отделал.
Она прижалась ко мне своим плотным обнаженным телом и, выдыхая слова мне в ухо, каждый раз прикасалась к нему кончиком языка.
Жестом, демонстрирующим полную капитуляцию, я бросил кнут возле кровати.
— Но ведь не только ты еще одета, — хрипло запротестовал я.
— Не беспокойся, дорогой, — проворковала она, — сейчас я тебя раздену. Я считаю, что должна облегчать жизнь мужчинам.