«Кто это сделал?» — подумал Модьун.
Все четверо его попутчиков — как они ему сказали — посещали подготовительную школу, где изучали работу огромного космического корабля. И сейчас они едут в город Хали, где будут ждать запуска. Модьун понял, что они подружились в лагере. Их отношения друг к другу были задушевными, даже нежными… И после недолгого любопытства к Модьуну, они забыли о нем. Что тому только и надо было.
Модьун почувствовал, как же он далек от повседневных дел планеты. Он отвлекся на некоторое время, пока его четыре попутчика обсуждали детали их обучения и предстоящего путешествия в космосе. Вскоре он увидел, что их машина въезжает в город. Неожиданно вокруг них оказалось множество зданий. Они поднимались по холмам, и Модьун мельком увидел вдали какую-то речку. Вскоре город окружил их со всех сторон. Огромные здания и куда более скромных размеров сверкали в лучах полуденного солнца.
Модьун вдруг понял, что его тело снова возбуждено. Если бы он не знал точно, что это касается только тела, то он мог бы ошибочно поверить, что и сам его разум возбужден. Придется остерегаться этого… Сильного стремления его «эго» отождествить себя с телесными ощущениями.
«Город Хали, — подумал Модьун. — Итак, вот я и здесь. Первый человек, который вышел за барьер через три с половиной тысячи лет».
В этом, вынужден был признаться он, было определенное величие.
2
Куда вы намерены отправиться? — спросил один из людей-животных.
Модьуну потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что обратились к нему. Он очнулся от своих грез и ответил, что не знает.
— Я здесь новичок. Только что, — запинаясь, пробормотал он, — прибыл из Африки. Куда вы посоветуете мне обратиться?
Они серьезно обсуждали этот вопрос, игнорируя его. Наконец ответил человек-лиса, и нотка удивления в его голосе показывала, что они об этом раньше не думали.
— Почему бы нам не взять его с собой?
Так они и решили.
— Мы можем показать ему все, — сказал человек-гиппопотам. — Будет забавно посмотреть, например, с каким типом женщин он сблизится.
Модьун вспомнил Судлил.
— Скоро сюда прибудет моя женщина, — сообщил он.
— Это даже лучше, — заметил человек-ягуар. — Мы сможем наблюдать, как обезьяны занимаются любовью. — Наверное, на лице Модьуна появилось какое-то странное выражение: его несколько узкие глазки расширились в невинности. — Вы ведь будете не против, не так ли?
Сам Модьун не видел причин возражать, но интуитивно предвидел, что Судлил может быть против. Как раз перед его отъездом они наблюдали за спариванием одной пары животных. Судлил, конечно, еще не успела в данный момент вырасти до нужных размеров, и, наверное, ее реакция отражает болезненно чувствительное состояние ее тела. Впрочем, во всем этом вопросе она ведет себя несколько странно.
Улыбнувшись при этом воспоминании, Модьун спокойно объяснил, что самки-обезьяны иногда возражают против наблюдения.
Четверо самцов посмотрели на него не мигая, сначала удивленно, потом с почти одинаковым презрением.
— О Господи, — произнес человек-ягуар, — вы что, имеете в виду, что вы, обезьяны, позволяете своим самкам указывать, что вам делать?
Он посмотрел на своих попутчиков с иронической усмешкой.
— Вижу, что нам придется учить этого приятеля, что значит быть мужчиной. — Он протянул руку и высокомерно похлопал Модьуна по руке. — Не тревожьтесь, сэр. Держитесь нас, и мы скоро приведем вас в нормальное состояние.
И в этот момент впервые четверка людей-животных представилась. Человека-ягуара звали Дуулдном, человека-медведя — Руузбом, человека-лису — Наррлом, а человека-гиппопотама — Иччдохзом.
Сообщив свои имена, они замолкли в ожидании, но Модьун несколько секунд колебался, торопливо роясь в памяти, чтобы понять, что же эти имена могут означать и откуда они происходят. При идентификации животных люди просто присваивали каждому определенное количество букв алфавита: пять для животных из Северной Америки, шесть — из Южной, семь из Африки и так далее. Компьютеры, запрограммированные на то, чтобы давать имена, не должны были использовать лишь одну букву для имени. Поэтому не было человека-животного, у которого было бы имя Ааааа или Ббббб. Но за исключением этого — полная свобода. В этой чехарде с именами его попутчикам еще повезло — их имена еще можно было произнести вслух.
И тут же Модьуна обеспокоила мысль, что способ, который использовали люди, когда давали имена, немного отличается от этого, и поэтому, если он назовет свое имя Модьун, тот тут же разоблачит себя, как человеческое существо… для любого, кто немного разбирается в этом.