Пролог
- Оленька! Олечка! Постой! Там машина! Постой! – кричала с ужасом молодая женщина своей дочери.
- Мама, но ведь там котенок! – ответила маленькая девочка, не останавливаясь.
- Оля! Нет! – не могла успокоиться мать, - Пожалуйста, подожди! Стой!
Женщина уже запыхалась, но не останавливала свой бег и продолжала истерически кричать, чтобы остановить дочь. Но девочка, будто не слышала маму – у нее еще были свои представления о жизни, об окружающем ее мире. Она не понимала, что этот мир полон опасностей для такой малютки, как она. Ведь Оленьке было всего пять лет отроду! Она была маленьким наивным ребенком, которому все угрозы были нипочем. Она бежала, и ее густые белые кудри бежали за ней, будто бы развеваясь на ветру. Она бежала, чтобы спасти маленького котенка от неминуемой смерти, и ей не было жаль своей собственной жизни ради этого благородного поступка. Ее большие, круглые, голубые глазки светились от страха и, в то же время, от желания принести хоть какую-то пользу в этой жизни. Если бы она только знала, чем кончатся ее благие намерения…
Василиса, мать девочки, бежала вслед за ней. Она безуспешно пыталась остановить дочь, поймать ее в свои объятия, где было безопасней, чем где-либо на целом белом свете. Ведь мама, словно голубка, прячет своих деток-птенцов под надежными руками-крыльями, оберегая от всех опасностей мира, пока не придет время отпустить своих птенчиков навстречу самостоятельной, взрослой, полной опасностей и угроз, падений и взлётов, горя и радости, жизни. Но время маленькой Олечки еще не пришло! Василиса не могла позволить дочери добежать до злосчастной магистрали. И вот, на светофоре для пешеходов загорелся красный. Красный всегда предвещает беду, опасность. Он специально придуман таким ярким, заметным, чтобы человек остановился и понял, что здесь что-то не так – нужно подождать. Но Оля стремительно бежала вперёд, ее мама бежала за ней, еле дыша. И вот, девочка выбежала на дорогу. Грузовик приближался и уже был совсем рядом. Он вот-вот наедет на эту невинную кроху! Василиса, как настоящая мама, не могла допустить этого. Ведь мамы, словно яростные тигрицы или волчицы, которые храбро защищают своих тигрят и волчат любой ценой. Даже ценой собственной жизни. И вот, у Василисы не осталось другого выбора, как пожертвовать собой ради своей маленькой любимой девочки.
- Оля, нет! – кричала женщина в воздух, прыгнув на дорогу и оттолкнув малышку с котенком на руках на обочину.
- Мама! Мама! Я спасла его! А можно взять его с собой, мам? – спросила девочка, не скрывая своего восторга.
Но мама ей не ответила. Она сильно ударилась головой и не могла подняться с жесткого асфальта. И вот, наступил решающий момент в жизни Василисы и маленькой Оленьки – грузовик уже впритык приблизился к смелой маме. Девочка положила котенка на обочине и побежала к матери, чтобы попытаться оттащить ее подальше, но… всё тщетно, женщина была слишком слаба, чтобы подняться самостоятельно, а девочка была слишком маленькой и хрупкой, чтобы тащить свою взрослую мать.
- Мама! Мама, ты слышишь? Ответь мне, пожалуйста, мама! Прошу, умоляю! Я буду теперь всегда тебя слушаться, только вернись ко мне! Мамочка! Мамуленька моя! – провизжала малышка своим писклявым голоском, сквозь слезы.
И вот женщина очнулась. С огромной любовью она посмотрела в эти самые родные во всем мире, голубенькие глазки, похожие на маленькие круглые пуговки. Но она успела сказать лишь пару слов, последних слов, которые стали для девочки главными словами в ее жизни.
- Оленька, доченька моя! Любимая моя! Помни всегда, я очень тебя любила, и всегда буду любить! Не забывай никогда об этом, хорошо? – сказала молодая женщина, уронив горячую слезу, – Беги! Беги домой, к папе! Скажи, что его я тоже любила. Но тебя, конечно же, больше. Дети для родителей всегда на первом месте. Ты береги папу, за ним нужен глаз да глаз! – промолвила Василиса, уже зарыдав в полную силу. Но грузовик был слишком близко…
Детский крик и плач, испуганные маленькие глазки, кровь, смешана со слезами на асфальте. Начал падать дождь. Послышались звуки мигалок скорой и полиции. И вот, женщину накрывают белой простыней, с головой, и уносят ногами вперёд.
Олечкины глаза наполнились слезами. И пусть она еще не понимала, что мама больше не вернется, но что-то внутри подсказывало ей, что жизнь уже не будет прежней. Никогда. Она упала коленками на брусчатую плитку, в лужу после дождя, и начала биться в истерике, не понимая, что же происходит здесь и сейчас. Уязвимая детская психика не способна понять такие сложные, но обычные для взрослых, вещи. Она же была слишком мала, чтобы воспринимать это всё трезво и адекватно, чтобы правильно понять и принять тот факт, что мамы больше нет, что именно сейчас ее куда-то увозят люди в белых халатах. Бледную, бездыханную, но с улыбкой на лице.