Даже сама себе лгу, и ему тоже лгу. Я ведь прямо сейчас его предала, предала его доверие, а он ведь верил только мне одной, всем сердцем надеясь, что хотя бы я не стану ему врать. Какая же я мразь… просто кошмар. Но самое ведь главное, что мне даже не стыдно! И я всё еще, несмотря на кусочки сомнений, считаю, что это – ложь во благо. Но так ли это? Предстояло только узнать когда-нибудь. Я снова сеяла поступки, не задумываясь о том, какие смогу пожать потом плоды, какие будут потом последствия моего выбора. А что, если брат когда-то узнает, и не сможет мне простить даже такого мелкого вранья? А что, если он больше никогда после этого не сможет мне доверять, как прежде? Эти вопросы всё больше и больше мучили меня, и заставляли сомневаться в правильности моего выбора. Но было уже поздно о чем-либо сожалеть, колебаться – содеянное уже не вернуть, прошлое не изменить. И, к тому же, как говорят «Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь!». А ведь не зря говорят, мудрые слова. Вот и мне уже не поймать их обратно. Всё уже сказано, всё уже сделано. И только тогда я вдруг вспомнила, о чем так настоятельно мне говорила моя совесть во сне: никогда не забывай, что всему есть своя цена в этой жизни; вспоминай эти слова всегда прежде, чем что-либо совершить. А ведь, правда… мне стоило подумать сначала о том, какую я когда-то могла бы заплатить цену за то, что выбрала ложь, и чем бы расплатилась, выбрав правду. Но я снова забыла самое важное, и поступила глупо, вновь послушав свой дурацкий страх. Как тогда, когда могла спасти маму, но тоже сильно испугалась. Но из-за своего страха, сделав необдуманный выбор, я могу когда-то заплатить слишком дорогим – доверием брата. Я больше не могу полагаться только на свои чувства и сердце, мне стоит думать о том, какие шаги предпринимать дальше, ведь от этого может зависеть моя и судьба брата. И, возможно, даже судьбы других людей, которых я пока еще не знаю. Я не могу позволить, чтобы другие расплачивались за мои ошибки. Не могу.
Тем временем, я уже оделась и расчесала волосы, связав их в хвост. Оделась немного теплее, так как сегодня немного холодный день. А, быть может, это только мне так холодно после всего этого. Не знаю. Но, во всяком случае, лучше вооружиться курточкой и зонтиком, на случай дождя. Одета я была в черный, словно ночь, облегающий гольф, который закрыл мою шею от чужих глаз; черные старые брюки, которые когда-то носила мама, они достались мне давно по наследству. Признаться честно, мне нравилось их носить, ведь казалось, будто они всё еще пахнут мамой. Именно потому, что я обожала эти брюки, они выглядели такими старыми и поношенными, вытертыми временем. А еще я одела черные колготки, на которых красовалась большущая дырка на пальцах. Но я не обратила внимания на это. Было уже как-то всё равно. И обула темно-коричневые ботинки, которые когда-то тоже носила мама. А поверх гольфа, я одела тонкую курточку-ветровку, цвета темного хаки. Наверное, ни для кого не станет сюрпризом, если я скажу, что её тоже носила когда-то мама. Конечно, ведь почти вся моя одежда была когда-то в прошлом маминой. Отец пьет, зарабатывает только мачеха, и то ничтожные копейки. Но даже из этих копеек она не собиралась выделять мне что-нибудь на одежду. А я и не просила, и никогда бы не посмела у нее просить. У меня еще хватает совести и гордости. Как бы это глупо и пафосно не звучало, в моем-то нынешнем положении, но это так. Мне приходилось мириться, и носить мамину старую одежду. Главное, чтобы у братика всё нужное было. А я уже как-то перебьюсь, обойдусь тем, что имею. Когда-нибудь, я искренне верю, всё наладится. И тогда, в один прекрасный день, я уеду отсюда далеко-далеко, и увезу с собой своего брата. А потом, мы будем вместе жить-поживать, да добра наживать. Не прекращая раздумий, я взяла старый большой черный зонтик. А вдруг будет дождь. Не хочу, чтобы братец промокнул. Да, и мне не следует. А то вдруг заболею, и кто же тогда за братишкой присмотрит, кто о нем позаботится и защитит его? Нет, мне нельзя болеть. По крайней мере, сейчас так точно. А зонтик, какой не какой, защитит нас всё-таки. Если бы он только мог защитить мою маму в тот день… и нас с братом от мачехи и пьяного отца. Но, увы, его возможности ограничены лишь защитой от дождя. Не более. В это время, брат уже вышел в прихожую, и был в полной боевой готовности к прогулке. На нем была голубая кофточка, которую я подарила ему на его восьмой день рождения, и на ней была нарисована машинка из его любимого мультика «Тачки». Если честно, мне и самой понравился мультфильм, братец сумел подсадить меня, признаю. Помню, он так обрадовался моему подарку, а ведь кофточка не новая, ношенная, потому что на большее у меня не хватило моих сбережений. Наверное, всем интересно, откуда же у меня взялись сбережения, если я не работала никогда в своей жизни. Дело в том, что мама не была слишком бедным человеком, и еще до моего рождения открыла на мое имя счет в банке, которым я смогу обладать в полном объеме, достигнув шестнадцати лет. Да, именно шестнадцати, а не совершеннолетия. Таким было условие мамы. Она, как в воду глядела. Как будто знала, что ее не станет, и позаботилась обо мне заранее. И о моем, тогда еще не родившемся и даже не планировавшимся брате, о котором и не подозревала. И вот, когда мне исполнилось шестнадцать, в течение нескольких дней, мне пришло письмо от сотрудника банка, в котором четко, черным по белому, было написано, что я являюсь владелицей банковского счета под таким-то номером и могу им пользоваться прямо от сегодняшнего дня. Денег там уже тогда немного поднакопилось. Я купила брату и себе старые телефоны, чтобы мы могли быть на связи, когда меня нет дома или, когда он в школе. И еще прикупила кое-что из еды, оставив эти припасы у себя в комнате, чтобы мачеха не знала. Благо, она каким-то образом не прочла мое письмо, хотя всегда проверяла всю почту в доме, но, видимо, именно тогда забыла, к моей радости. Поэтому, тетя Света ничего даже не подозревала о моем банковском счете, иначе давно бы уже отобрала все мои деньги и спустила на себя или же спрятала где-то. А, значит, отобрала бы у нас с братом последнюю возможность хоть как-то выживать здесь. Я не могла позволить этому случиться, потому скрывала правду, как могла. И вот, на почти последние деньги на этом счету я купила брату подарок на день рождения, когда ему исполнилось восемь лет – эту самую кофточку. Мачеха, конечно же, поинтересовалась ехидно, где же я взяла деньги. Но я ответила, что одолжила у одной подруги, и она согласилась ждать возвращения долга, пока я не найду деньги. Мои слова успокоили интерес мачехи, ведь ей было плевать на мои проблемы, а вот на мой банковский счет она бы не отреагировала так спокойно. Сейчас уже, конечно, там наверняка поднакопилась снова какая-то сумма, но я не желаю их тратить. Держу эти деньги на черный день, когда мы с братом будем больше всего в них нуждаться. А я почему-то уверена, что придет еще тот день, когда так и будет. Ну, да ладно уж. На чем я, значит, остановилась, когда осматривала наряд брата? А, точно, на кофточке. Еще на нем были черные вельветовые штаны, под которыми слегка виднелись синие колготки. Правда, он уже начинал стесняться носить колготки, считая это более женским предметом одежды, ежели мужским. Но, в холода эти колготки здоровски помогали согреться брату, поэтому, он еще не слишком активно возражал против них. На ножках красовались черные ботинки, которые купила ему его мать. У мачехи хоть и не было вкуса, но эти ботинки мне нравились, как бы ни противно было это признавать. А поверх кофточки, на нем была одета его синяя курточка с капюшоном. Его куртка была теплее, чем моя, поэтому я не волновалась, что он может замерзнуть. Я точно знала: он в безопасности и ему будет тепло. Ведь могло и серьезно похолодать, так как дело шло к осени, летние каникулы подходили к концу: оставались лишь последние дни августа. На носу сидел сентябрь и нагло, по-хозяйски махал ножками, предвещая осень.