- Но… я не хотела. Я пыталась исправить всё. Я хотела спасти её. Я не виновата.
- Ты виновата, и только ты! Больше некому. Если бы на самом деле пыталась исправить – исправила бы. Если бы хотела спасти – спасла бы. Но, видимо, так ты хотела. Я же говорю, это твой выбор и теперь пожинай плоды того, что сама посеяла когда-то.
- Не надо, пожалуйста! Хватит меня мучить! Я не желала смерти своей маме. Никогда, слышишь? Никогда в жизни! Я хотела помочь ей. Очень. Но я была слишком маленькой, я была всего лишь ребенком. Что же я могла сделать тогда, чтобы всё исправить?
- Сейчас, ты всего лишь ищешь себе оправдания. Боишься признать свою вину даже самой себе. Потому, что ты – слабая. Ведь только слабые будут искать виноватых, пусть у них самих рыльце в пушку. Они до конца всеми средствами пытаются доказать, что их вины в содеянном нет. Даже если найдутся веские улики, весомые доказательства того, что виноваты именно они. Но эти люди всё равно станут искать любое оправдание. Не более того. Что ты могла сделать? Да, хотя бы послушаться и остаться рядом с мамой. Тогда исправлять было бы и вовсе нечего. Но ты сделала свой осознанный выбор еще тогда, когда не отозвалась на зов матери, причем не единожды, и решила не останавливаться, решила спасти котенка и заплатить жизнью матери за его жизнь. Но всему ведь в этой жизни есть своя цена.
- Нет, я не верю тебе. Ты врешь. Ты просто врешь, чтобы свести меня с ума! Но у тебя не получится. Слышишь? Не получится! Потому, что я живу сейчас только ради брата и ради него держусь из последних сил. Я смогу противостоять всем до последнего ради того, чтобы суметь защитить хотя бы братишку, раз уж не смогла защитить мать. Даже самой себе.
- Ты так только думаешь. Ты уже в моем плену. Иначе я бы сейчас не говорила тебе этих слов, а ты бы их не слышала. Я – всего лишь отражение тебя. Посмотри, мы ведь так похожи внешне. Не так ли? И мои слова – твои мысли. Мои мысли – твои слова. Ты запуталась, да, не стану отрицать. Ты была малышкой тогда, когда убила собственную мать по незнанию. Не спорю. Но юный возраст и незнание не освобождают от ответственности. Так что, будь готовой к чему угодно. Помни, что всему есть своя цена. Всему. Никогда не забывай этого и вспоминай эти слова прежде, чем совершишь какой-либо поступок. Особенно тот, который решает твою судьбу и судьбу другого человека или даже нескольких человек, - молвила совесть, исчезнув куда-то вдаль, будто бы растворилась в воздухе или провалилась под землю. И внезапно, мир начал трещать по швам. В буквальном смысле. Всё рушилось, будто бы нахлынула сокрушительная стихия. Мне казалось, что это – конец. Что вот так я и умру, провалившись куда-нибудь в этом неизвестном помещении, где вначале было светло, а потом воцарилась полная, кромешная тьма. Все рушилось, сыпалось кусками, и от этой однотонной пустой комнаты оставались лишь руины, которые позже тоже исчезли, превратившись в пустую бесконечность, в необычную темноту.
- Совесть. Совесть. Где ты? – звала я на помощь, но всё тщетно. Совесть ушла и уже не слышала меня. Ей уже было плевать, что будет со мной. Она лишь хотела дать мне знать, что ничто не проходит совершенно безнаказанно, и рано или поздно наказание последует за каким-либо преступлением, прямо, как у многоуважаемого Фёдора Михайловича Достоевского.
Я поняла, что не достойна этой помощи. Что именно я виновата в смерти матери, в большей степени. Что, если бы не я, то мама была бы жива. Что сейчас я звала на помощь точно так же, как и мама когда-то. Ведь она просила меня остановиться. И точно также просила остановиться и я у своей совести. Но имею ли я право на то, чтобы что-либо у кого-то просить? Особенно после того, что я наделала когда-то. Да лучше бы я тогда умерла, чем она! Я не раз задавалась вопросом, почему погибла именно мама, а не я.
Но, ответ пришел внезапно сам собой. Впервые за все эти годы, я вдруг поняла, что тогда, в тот день, когда мама лежала на мокром асфальте шоссе, я могла помочь ей, у меня был шанс, несмотря на то, что я была лишь маленьким ребенком. Я ведь могла пожертвовать ради нее собой так, как это сделала она ради меня. Но я не смогла. Видимо, судя по всему, я струсила, осознав в какой-то момент ужас всего происходящего. Во мне проснулся первобытный страх за жизнь матери, но, в то же время, и за свою жизнь. Но в этой неравной борьбе почему-то победил инстинкт самозащиты. Неужели, я настолько эгоистична и цинична? Что, если совесть права, и я просто, всё это время, искала себе оправдания? Что, если я, и правда, так легко пожертвовала жизнью своей мамы ради жизни какого-то котенка с улицы, но при этом не смогла пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти и котенка, и маму? Я распорядилась чужими жизнями, но не сумела распорядиться правильно своей, когда это было необходимо. Кто я после этого? Неужели, я, и правда, убийца своей матери, как считали все до единого, и даже мой родной отец? Да что там отец… так считало даже мое собственное подсознание. В таком случае, меня нужно изолировать от общества. Ведь, иначе я могу столько еще всего натворить… Но, нет. Я не могла больше думать об этом. Ради Коленьки. Мне необходимо было держаться только ради него. Поэтому, отогнав от себя все эти хороводы мыслей, я уснула во сне, и внезапно почувствовала, будто я падаю куда-то вниз. Это что, пропасть? Я разобьюсь? Ну, вот! Снова я переживаю за себя. Ну, что же это такое? Стоп! А ведь не только за себя. Если я разобьюсь и умру, то у брата больше никого не останется. И кто же будет о нем заботиться? Эта догадка заставила меня успокоиться, но, отчего-то, я не прекращала падать. Даже наоборот, скорость всё время повышалась. И вот, я уже будто летела вниз, а дна всё не было видно или слышно. Я не чувствовала почвы под ногами. Стало трудно дышать, будто бы куда-то исчез кислород. А мою грудь словно сковали тысячью цепями, внутри что-то сжалось, и я бы вот-вот задохнулась, но…