39.
Танька позвонила. Наконец-то! Первая и пока единственная из всех Алькиных знакомых. Она нарочно сама не звонила никому (кроме мамы, редактора, ну, и Румянцева) с самого начала болезни. Ждала, думала: кто первый вспомнит о её существовании, тот, значит, и настоящий друг. Глупо, конечно. Совсем детская проверочка. И всё же…
– Ой, Алька, ты живая, – обрадовалась Татьяна, когда она алёкнула в трубку. – Мне папа тогда сразу сказал, что видел тебя. Что ты была почти в обмороке и с глазами, как у окуня. Я сразу не стала тебе звонить, чтобы зря не беспокоить. Несколько дней переждала, пока оклемаешься. Сейчас-то как себя чувствуешь?
– Лучше, чем было, но в целом отвратительно. И Талька тоже болеет. Вы-то не заразились?
– Не-а. Слушай, мы с Ксюхой в тот раз возвращались. И трезвонили в дверь, и ногами колотили. Ты так крепко уснула, что ли? Или уходила куда?
– Ага, – сказала Алька, – уходила. В астрал.
40.
Все течёт, все изменяется. Красноглазая зараза прошла. Правда, яркий свет Алька так и не переносит. Пришлось заказать очки с коричневыми стеклами. Но это ничего, это даже стильно.
В своих новых очках она вышла прогуляться до магазина и встретила Алёну. Сразу вспомнила про Ваську. Спросила:
– Ну, как мой протеже? Ходит на занятия?
– Ходит, – сказала Алёна. – Только с ребятами никак не сойдётся. Хочет быть первым, а ведь в студии все равны, все талантливы. Ребята выскочек ох как не любят. К тому же, – она понизила голос почти до шёпота, – ворует он помаленьку.
– Как – ворует? – изумилась Алька.
– А вот так. Всё, что плохо лежит… Глаз да глаз нужен. Его ведь и в школе за воровство били.
– Он вам рассказал?
– Догадалась. Все эти его вопросы о грехах…
– Алёнка, – поинтересовалась я, – а Вася спрашивал тебя, откуда взялся бог?
– Спрашивал. Он всех об этом спрашивает.
– Ты ответила?
Алена покачала головой.
– До сих пор размышляю. Вот ведь заставил мальчишка думать над вопросом. Философ…
Я поправила:
– Поэт.
========== 41. ==========
«Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла кларнет. На дворе трава, на траве дрова, раз дрова, два дрова, три дрова, не руби дрова на траве двора. От топота копыт пыль по полю летит, от топота копыт пыль по полю летит». Алина Ярцева отрабатывает дикцию. Она работает на радио. Вместе с Ларисой Леонидовной, тётенькой в седых кудряшках. Та вроде как редактор, но на самом деле Алька творит всё, что считает нужным, а она ей не мешает. Делает то, что делала и раньше, – начитывает объявления и официоз. У Альки в кожаном чемоданчике величиной с книжку кассетник и ладненький, похожий на детскую игрушку микрофон. Весь этот набор называется «репортёр». Она снова бегает сломя голову по заводам и школам, часами просиживает в общественной приёмной при мэрии, распивает чаи с полусумасшедшими старухами-ветераншами. И всё это доставляет ей невыразимое удовольствие. Оказывается, чтобы ощущать себя счастливой, она должна быть загружена работой по макушку. Алька торчит в студии чуть ли не до полуночи: подчищает, монтирует, переписывает с кассет на большущие бобины. Рвёт пленку, ломает и портит устройства, закупленные муниципалитетом не ранее, чем при царе Горохе. Радийный мальчик – тот, что отвечает за аппаратуру – поначалу недовольно бурчал: мол, при одной Ларисе спокойней жилось, час отработал – и сиди себе, паяй примусы. То есть, телевизоры соседские – ремонтировал он их, шабашил. Но потом то ли привык к напряжёнке, то ли понял, что классные передачи получаются.
Кстати, он очень славный, и зовут его Славик.
9 марта
Была я на концерте всяких-разных областных рок-знаменитостей. Там выступали и «Ключи». У Финиста отросли волосы почти до плеч, белые-белые в синеватом освещении сцены. Красив до невозможности! Люблю его безумно, безумно.
10 марта
Прослушала вчерашнюю запись на свежую голову. Хм-хм!
А привычкой удваивать слова я, наверное, от Румянцева «заразилась».
========== 42. ==========
На ловца и зверь бежит. Ещё во время болезни Алька задумала разыскать парня, который мастерит в своем гараже машину времени, и взять у него интервью. Но никто не мог вывести на его след, даже Танька-Ракитка. Алька думала, она всех чудиков в городе знает. Оказалось, нет, – только тех, что в библиотеку записаны. А с изобретателем её познакомила тётя Надя. Та самая дальняя родственница, у которой Алька когда-то давным-давно стянула голубой хрусталик.
То есть, она вовсе не имела в виду, что радиожурналист Ярцева должна сделать о нём передачу. Она и не знала даже, что у журналиста Ярцевой примерный конспект беседы с интересным человеком неделю пылится на столе, прижатый массивной подставкой от перекидного календаря. Нет, тётя Надя хотела то ли Альку на нём женить, то ли его за Альку замуж выдать. Именно так, без всяких поправок. Ибо Андрюша Досин – мальчик гениальный, но робкий и в быту беспомощный. И никого у него нет, кроме старенькой мамы. «Мальчик» же в свои тридцать пять лет не сумел даже устроиться на нормальную работу. Кормится на мамочкину пенсию, а детали для хрономобиля по свалкам собирает.
А всё же – чем чёрт не шутит! Вдруг да получит когда-нибудь в старости Нобелевскую премию за своё изобретение.
Алина Ярцева и Андрей Досин чинно восседали за столом друг напротив друга и пили чай из сервизных чашек с дежурными печенюшками. Алька выдержала два часа этой пытки, а потом соврала, что у неё разболелась голова, и вежливо выпроводила его за дверь. Спросить у него о потусторонней реальности святочного зеркала так и не решилась. Подумала, что сделает это в другой раз. Ведь этот «другой раз», наверное, будет.
========== 43. ==========
На родительской квартире раздавался звонок за звонком. Отказывающийся представиться молодой человек никак не мог уяснить, что девочка Алевтина тут не живёт, а только приходит изредка к маме на блины и в ванне мыться. И вообще её зовут Алина. Мама и близняшки пытались продиктовать ему Алькины домашний и рабочий телефоны, но он бросал трубку, а потом опять набирал тот же номер и требовал Алевтину. Наконец, столь желанный для незнакомца разговор состоялся. И Алька предложила:
– Давайте встретимся в шесть у библиотеки имени поэта Сурикова
– Извините, а где эта библиотека находится?
Ничего себе! Ладно бы – не местный. Такое спросить…
А сначала он сказал:
– Здравствуйте, Алевтина. Это Виктор.
Разумеется, это был не Финист. Во-первых, он никогда себя не назовёт Виктором. Витюха он, и больше никто. То есть, это даже во-вторых. А во-первых – это то, что он вообще никогда Альке не звонил. Тем более, на мамин номер. Зачем ему?
А больше среди её знакомых не было ни одного Виктора. Разве что тот студент, увлеченный дзен-буддизмом, неделю назад она попросила его выступить в молодёжном ток-шоу, и он обещал подумать.
– А, добрый день. Ну, как, решились спорить с отцом Михаилом?
– Нет, я по другому поводу. Вы меня не помните, Аля?
Нет, студента звали, кажется, Владиславом.
– Я видел вас три года назад на часовом заводе. Смотрел, да так и не решился подойти.
– И правильно сделали. Вы помешали бы мне брать интервью.
– Вы должны меня помнить. Мы уже двадцать лет как знакомы.
– Вы ошибаетесь. Двадцать лет назад я была ещё, извините, в яслях.
– Там мы и встречались. В яслях, потом – в детском саду. Не припоминаете?
Алька наморщила лоб от усердия, пытаясь припомнить. Саша, Миша, близнецы Ванька с Ромиком… Не было в группе никакого Виктора.
– Моя фамилия Анашкин.
– О Господи! – простонала Алька.
– Мама, ты знаешь, кто мне звонил? Это Анашкин, мама! Витя Анашкин. Он сказал, что ввёл в компьютер мою детскую фотографию и теперь знает, как я выгляжу через двадцать лет.