Отведя взгляд, она попятилась, взяла стул и осторожно придвинула его к изножью кровати. Все это время мальчик не сводил с нее взгляда. Она села, посмотрела ему в глаза и даже смогла улыбнуться.
— Привет, — сказала она. — Меня зовут Анни. А тебя?
Молчание.
— У тебя ведь есть имя?
Молчание — и этот сверлящий взгляд…
Анни знала, как найти подход к женщинам, перенесшим психосексуальную травму, к жертвам изнасилования, к женам, которых избивали мужья, — но только не к детям. Конечно, ее этому учили, и она безоговорочно следовала всем инструкциям, но врожденных навыков в общении с детьми не имела. Обычно ей удавалось найти какие-то точки пересечения, с которых можно было начать диалог: ссоры с братьями или сестрами, проблемы в школе, футбол, да хотя бы тот же сериал «Доктор Ху». Что угодно. Но эти знания пришли к ней из книг, а не из опыта.
Мальчик продолжал таращиться на нее. Эти глаза… Может, было бы проще, если бы у нее были свои дети. Но своих детей у нее не было — только племянники в Уэльсе, с матерью которых она отношений не поддерживала.
Она почувствовала, что кто-то подсел к ней. Это была Марина. Анни сразу же стало легче.
— Привет, — улыбнулась Марина ребенку.
Анни не знала, как ей это удалось, но улыбка сработала. Мальчик не ответил, но и настолько испуганным больше не выглядел.
— Меня зовут Марина. — Она снова улыбнулась. Даже если она и рассмотрела безграничный страх в его глазах, то виду не подала. — Не волнуйся. Тебе не нужно запоминать все эти имена. Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит?
Мальчик уже забыл о бегстве. Он слегка поерзал, как бы подготавливая тело к ответу, и приподнял забинтованную руку.
— Да, у тебя поломаны пальцы. Но они скоро заживут.
Мальчик по-прежнему молчал, но чувство дискомфорта явно притупилось. Он, нахмурившись, поглядел на трубку, тянувшуюся к его руке, и потянулся к ней другой рукой.
— Думаю, лучше ее не трогать, — сказала Марина спокойным, но твердым голосом. — Эта трубочка тебя кормит. Чтобы ты стал большим и сильным.
Он убрал руку.
— Да, я понимаю, что это неудобно, но тебе станет лучше. Обещаю. — Еще одна улыбка, подбадривающая. — Хорошо. — Марина чуть подалась вперед, не вторгаясь в его личное пространство, но проявляя интерес. — Так вот. Я тебе сказала, как меня зовут. Теперь твоя очередь.
Глаза мальчика заметались по комнате.
— Мы не причиним тебе вреда. Но надо же нам как-то тебя называть, правда?
Снова затравленный взгляд — но уже не такой испуганный. Он словно решал, стоит ли им доверять. Губы у него зашевелились, и Анни сперва подумала, что они дрожат от страха, но потом поняла, что это он пытается произнести какое-то слово.
И она ждала, не смея шелохнуться.
— Ффф… — Он закусил нижнюю губу испорченными зубами. — Ффф… Фффннн…
Они ждали, но никаких других звуков не последовало.
— Финн? — предположила Марина. — Тебя зовут Финн?
Еще раз окинув всех собравшихся недоверчивым взглядом, мальчик едва заметно кивнул.
Анни с облегчением выдохнула, хотя даже не заметила, как набирала воздух в легкие. Марина лучилась от гордости.
— Привет, Финн, — сказала она, продолжая улыбаться. — Очень приятно.
Мальчик, похоже, расслабился. Губы его все так же дергались, силясь выпустить новое слово или повторить уже сказанное.
— Ффинн… Финн…
— Молодец! — сказала Марина тоном учительницы, довольной своим учеником. — А ты откуда, Финн?
Опять эта мучительная дрожь на губах.
— Иззз… ссса… Из сада…
Анни и Марина удивленно переглянулись.
— Из сада? — переспросила Марина. — Оттуда, да?
Опять нервный взгляд, опять кивок.
Мозг Анни усиленно заработал, перебирая названия детских домов, интернатов, колоний для несовершеннолетних и прочих подобных заведений. Поиск не дал результатов.
Марина уже готовилась задать следующий вопрос, когда рот Финна снова скривился. Она решила помолчать и дождаться его слов.
— Мм… ма… Мама…
— Мама? Твоя мама?