Старейшины собирались уже много лет. Десятилетий. Сперва на открытом воздухе. Решения принимались у костра. Потом заседания перенесли в помещение, пропахшее свежераспиленной древесиной. Голые твердые стены и пол, сугубо функциональная мебель. Затем переместились в теплые, обшитые вагонкой номера с полированными столами, резными стульями и… ритуальными накидками.
Это были лучшие годы.
Потом — промежуточная стадия.
И теперь вот это — комнаты для совещаний. Конференц-залы. Самые обыкновенные офисные пространства.
Лица их изменились, но имена остались прежними.
Четверо. Всего четверо.
Пятый… отсутствовал. Как обычно.
Никакого общения помимо кратких приветствий. Никакой болтовни, никаких шуточек. Тишина. Напряжение гудело в воздухе, как туго натянутый провод, потревоженный ветром. За прохладу отвечал не только кондиционер.
Кто-то должен был начать.
— Полагаю, я выражу общее мнение, если скажу: ты что, совсем охренел?
Это говорил Законодатель. Лед тронулся, но теплее в комнате не стало. Слова Законодателя действительно выразили общее мнение присутствовавших. Они требовали ответов.
— Очень вас прошу, — вступил Мэр, как обычно, восседавший во главе стола, — давайте обойдемся без лишних эмоций. Проблему нужно рассмотреть трезво, спокойно. — Он взглянул на ответчика. — Но Законодатель, по сути, прав: мы ждем объяснений. Чем вы думали, Миссионер?
— А обязательно называть друг друга этими идиотскими именами? Нельзя хоть раз в жизни поговорить нормально? — Миссионер лишь покачал головой.
— Они нужны нам, — сказал Мэр. — Вы и сами это знаете.
— К тому же они имеют практичный смысл, — добавил Учитель. — Если кто-то подслушивает нашу беседу, он потом ничего не сможет доказать. Если возникнет необходимость что-либо доказывать…
— Итак, я повторю вопрос, Миссионер, — сказал Законодатель. — Чем вы думали?
— Вы же сами знаете, что нам нужны деньги, — принялся оправдываться Миссионер. — Иначе дело не пойдет. И тогда… Сами понимаете, что случится тогда. Вот я и решил избавиться от старой недвижимости. Мы ею больше не пользуемся, а в цене она возросла.
Снова Законодатель:
— И вы не сочли нужным уведомить нас заблаговременно?
— Я не думал, что это так серьезно.
Все трое уставились на Миссионера.
Не привыкший унижаться, он предпринял отчаянную попытку:
— Послушайте, я же был у черта на рогах. Я не хотел, чтобы сделка пошла псу под хвост. Что мне оставалось? Я действовал в наших общих интересах. И, если честно, рассчитывал, что вы мне потом спасибо скажете, а не песочить начнете…
Они по-прежнему не сводили с него глаз.
— И откуда мне было знать, что он до сих пор там? Времени-то сколько прошло…
— Да ну? — усомнился Учитель. — Значит, ты настолько наивен? Или просто дурак?
— Откуда мне было знать…
— Ты думал, он просто возьмет и перестанет это делать, да? Что он изменится? Уж кому, как не тебе, знать, насколько это маловероятно.
Миссионер тяжело вздохнул.
— Простите. Я не подумал.
— Клетка по-прежнему там, — сказал Учитель.
Миссионер вздрогнул.
— Да. Ну… Я думал, у него есть еще…
— Есть, — согласился Законодатель. — Резервные.
— Тогда почему нельзя…
— Потому что у каждого свои предпочтения. — Судя по голосу Мэра, разговор был окончен. — И у него тоже. Все это — составные части одного ритуала.
— Я не думал, что ритуал остался… Я думал, если все получится, в будущем…
— Это пустая болтовня, — оборвал его Законодатель. — Мы хотим знать, что происходит в данный момент. Нужно ликвидировать последствия. Нужно составить план.
— Верно, — отозвался Мэр. — Отчет о проделанной работе. Новые предложения.
— Я это так себе представляю, — сказал Законодатель. — Мы должны работать в трех направлениях. Первое. Как продвигается расследование? Что полицейские успели выяснить насчет клетки и мальчика? Второе. Нужно удостовериться, что это никак не повлияет на своевременную доставку. Третье. Поддерживать установленный ход ритуала.
Миссионер, казалось, не вполне его понял.
— А ритуал еще продолжается? После всего этого?
— Разумеется, — отрезал Законодатель. — Он слишком важен, чтобы прерваться ни с того ни с сего. Важен для него. Он и так злится из-за этой заварухи. Ужасно злится.
По телу Миссионера пробежала дрожь.
— Ага. Понятно. А нельзя просто…
И не договорив, понял, что услышит в ответ.
Учитель молча посмотрел на него.