— Я же говорил. Вчера.
И он отвернулся.
Что же Пол говорил? Вчера его слова казались абсолютной бессмыслицей. Какие-то невнятные аллегории…
— Да, ты говорил это. Но ничего не объяснял. Сказал, что это были небеса, что это был рай, пока не пришли плохие люди.
Пол кивнул.
— Да. Говорил, да. Злые, плохие. Говорил. Да…
— Прямо здесь, да? Сюда пришли плохие люди?
Пол снова мысленно посовещался с деревьями и неуверенно кивнул.
— Да, здесь. Здесь рай. Небеса. В Саду.
— В саду? В гостиничном саду?
— Это не гостиница.
— А что же это тогда?
— Это Сад, — повторил Пол, как будто не слышал вопроса глупее. — Всегда был Сад. Всегда и будет.
— Понятно. Сад…
Что-то было связано с этим словом, но что? Фил не мог вспомнить. Он решился пойти на риск и, презрев все, чему его учили, отбросив избранную тактику, сказал напрямик:
— Пол, когда я приходил сюда вчера ночью, да и сегодня тоже, я что-то почувствовал.
Пол косо поглядел на него. Глаза сузились до щелок. Он молчал.
Фил продолжил:
— Я не знаю, что именно. Не могу объяснить.
— А я думаю, что можешь.
Тон Пола изменился, он заговорил трезво, разумно. Приободрившись от этой внезапной перемены, Фил продолжил:
— Мне показалось, что… что я бывал здесь раньше. Что мне знакомы эти места.
— Продолжай.
— Но это невозможно! Я никогда тут не был. Как такое могло произойти?
— Может, ты все-таки был здесь раньше, но забыл.
— Как я мог забыть?
В глазах Пола горел огонек, но не безумия, нет, — огонек абсолютно ясного рассудка.
Фила успокаивали его отблески. Он был, мягко говоря, удивлен.
— Может, ты предпочел забыть об этом. А может, одна половина тебя предпочла забыть, а вторая пытается теперь докричаться до первой.
Фил задумался над его словами. Звучало вполне логично. Да, он сидит тут, мокрый до нитки, на берегу реки, в лесу, разговаривает с бомжем — и его слова звучат вполне здраво.
— Слушай себя, — продолжал Пол. — Доверься себе. Ответ — там.
— Где?
Пол подался вперед и ткнул Фила указательным пальцем в грудь.
— Здесь.
Потом отпрянул и замолчал.
Фил чувствовал, что разгадка близка.
— Мне в последнее время снится сон… Клетка в подвале… И я в ней…
На лицо Пола набежала тень.
— Нет. Нет… — прошептал он дрожащим голосом.
Но Фил не отступал:
— Мои сны… Они как-то связаны с этим?
— Нет… Не надо… Я не… Нет… Я не хочу об этом говорить.
— Но…
— Навахо. Они говорят, что сны — это связь. В снах ты связываешься с людьми.
— Но я…
— Тебе кто-то снится. Не надо. Не надо встречаться с этими людьми. Сейчас. Никогда. С тех пор как сад засадили заново… — Пол встал. — Мне пора.
Фил тоже встал.
— Пожалуйста, не уходи. Мне нужно… Мне нужно поговорить с тобой. Об убийстве в гостинице. О том, что случилось вчера.
— Я его не убивал, но мне его не жалко. — Пол несколько раз кивнул, словно чтобы придать вес своим словам. — Плохо, конечно. Но мне не жалко. — Он зашагал вдоль берега вверх по течению. — Я ухожу. Пожалуйста, не ходи за мной.
Фил попытался было последовать за ним, но Пол вскоре растворился в листве, а он застрял в колючих ветвях дерева. К моменту, когда он выпутался, бродяга уже исчез из виду.
Фил заглянул в пещеру, из которой вышел Пол. Заметил у входа тлеющее кострище и ямки — там, где Пол ковырял носком землю, чтобы погасить пламя. Почва была плотно утрамбована — должно быть, бродяга часто сюда наведывался. Дальше начиналась непроглядная тьма. Ничего больше не обнаружив и помня, что Гласс не относил Пола к числу подозреваемых, Фил пошел обратно к гостинице.
Слова Пола засели у него в голове.
Они, по идее, должны были внести ясность, но вместо этого озадачили Фила пуще прежнего.
С каждым шагом по коридору полицейского управления с Дона Бреннана слетало по прожитому году. Он рад был сюда вернуться. Очень рад.
Он специально принарядился по этому случаю: выудил из недр шкафа свой самый приличный костюм — темно-синий, камвольной пряжи, — примерил и с изумлением понял, что он все еще отлично сидит. Может, брюки слегка жали в поясе, возможно, штанины стали коротковаты и узковаты, а застегнуть пиджак было сложнее обычного, но никто со стороны этого не заметил бы. «Ну, не буду застегивать пиджак, подумаешь. А узкие брюки, — подумал он с улыбкой, — кажется, снова в моде».
Когда Дон утром выходил из дома, Эйлин улыбнулась ему так, как не улыбалась уже давно: она гордилась им. Гордилась, что провожает его на работу. Что он снова приносит пользу обществу. Улыбка, впрочем, быстро сошла с ее лица, когда она вспомнила, почему он на самом деле возвращается в полицию.