Фил взглянул через плечо Гласса и сразу понял, что сейчас произойдет. Он открыл рот, но…
Было уже слишком поздно. Раздался выстрел.
Анни вздрогнула, и на груди у нее распустился ярко-алый цветок.
— Нет! — закричал Фил, пытаясь сбросить с себя Гласса, но тот продолжал цепляться за него.
— О господи… — Глаза Самюэля растерянно забегали от пистолета к окровавленной Анни, а от нее — к мальчику на кровати. — Что же я наделал! Нет… — Он снова заплакал, но в глазах его уже читалась смиренная готовность принять любой исход. Он подхватил окаменевшего мальчика с кровати. — Идем со мной!
Ребенок закричал, с него посыпались катетеры и иглы.
Когда Филу удалось наконец сбросить с себя Гласса, Самюэль уже вышел из палаты и бежал по коридору.
Фил взглянул на Анни, которая едва дышала, на пустую кровать… В этот момент Гласс схватил его за лодыжку.
— А ну, стой!
Фил пнул его ногой.
— Отвали, сволочь! — рявкнул он.
Гласс откатился, держась за голову. Фил снова посмотрел на Анни. Она зажимала рану правой рукой, пытаясь остановить кровотечение. Фил присел на корточки рядом с ней.
— Иди… — прошептала она. — Спасай ребенка…
Фил кивнул и встал.
На полу зазвонил телефон Гласса, но Фил не обратил на него внимания.
Он выскочил из палаты и побежал по коридору.
Роза закрыла синюю тетрадь. Не сказала ни слова.
Донна, сидевшая рядом, тоже молчала.
Снизу доносились веселые песни какой-то детской передачи, бессмысленные и неуместные после того, что им пришлось прочесть.
— О господи… — надломленным голосом произнесла Донна. — Она никогда… никогда не говорила… Я понятия не имела…
— Естественно, — сказала Роза.
Раньше в ее ответе послышались бы гнев, издевка, презрение. Но сейчас — нет. Ничего подобного. Только искреннее участие, искренняя тревога. Строки этой тетради надолго лишили ее способности ехидничать.
— Если это правда…
— А ты сомневаешься? Конечно, это правда. Фэйт не стала бы врать. Тем более о таком… И кто-то же знал об этом, ведь так? Кто-то поверил ей и попытался ее остановить. И теперь она… она…
Донна как будто окоченела, пока читала эту книгу. Потрясение было слишком велико, чтобы в ней осталось место для каких-то иных эмоций. Слова Фэйт обездвижили ее. Но теперь слова эти постепенно доходили до нее, и в уголках глаз начали закипать слезы.
Она не стала их сдерживать. Пусть текут. Они, в конце концов, вовсе не значат, что она слабачка. Нет, эти слезы были знаком солидарности. Фэйт заслуживала того, чтобы ее оплакали. После всего, что ей довелось пережить…
Она почувствовала на плече чью-то руку. Роза. В любых других обстоятельствах она бы удивилась этому, но сейчас… Не было на свете человека, который прочел бы эту историю и остался равнодушным.
Казалось, прошла целая вечность. Тем временем на первом этаже мультипликационные дети проживали свою беспечную, счастливую жизнь — жизнь, которой не знал ни один ребенок в этом доме.
Наконец Донна почувствовала, что приходит в себя. Она достала из кармана салфетку, высморкалась, промокнула глаза и взглянула на Розу.
— Что… что же нам делать?
Роза смотрела прямо перед собой — в окно, на улицу. Но в то же время, — сквозь окно, мимо улицы. Донна уловила момент, когда взгляд этот начал твердеть. От гнева. Просчитанного, холодного гнева. Из кармана торчал, поблескивая, кончик ножа, который Роза отобрала у Донны.
— Сделаем пару звонков, — ответила она. — А потом позвоним ему.
— Думаешь, стоит? — недоверчиво спросила Донна. — А если… если это он…
— Один звонок сделаем для подстраховки. А потом позвоним ему. Если это все-таки он…
Роза достала из кармана нож. Повертела его в руке, глядя, как свет играет на лезвии.
— Давай лучше сразу ему позвоним. Послушаем, что он скажет.
Донна кивнула. Теперь она смотрела туда же, куда и Роза. Может, и у нее получится увидеть это. Или нечто подобное.
Микки нажал кнопку домофона, подождал ответа.
Линн Виндзор жила в одной из новостроек, которые в последнее время росли по городу как грибы после дождя. Он сам жил в похожей. Но не точно такой же, эта была гораздо фешенебельнее. Прямо возле речки, до пристани рукой подать. Микки хорошо помнил этот район: около года назад он повстречал опасного ублюдка на другом берегу Колна.
— Да? — раздался голос из динамика.