Сэлл не сдержал усмешки. Девчонка с брекетами по правую руку от него улыбнулась в ответ – наверное, подумала, что он строит ей глазки, и расплылась, дура.
Парень подхватил свою сумку, еще раз огляделся – одни прыщавые курицы! Попытался выстроить в голове образ той, которая могла бы его зацепить, но, кроме рыжеволосой из La Roux, на ум никто не пришел. У него очень высокие требования к будущей претендентке на его сердце.
В холле вновь прибывших встречала молодая женщина лет тридцати – тридцати пяти в красном элегантном костюмчике. Маникюр в тон помады, аккуратный пробор, крошечная брошь на жабо, юбка-карандаш, туфли-классика. Директриса, кто ж еще? Идеальна, как и этот вылизанный паркет! Вот бы плюнуть под ноги, но… Сэлл сдержался. Вспомнил, как ему в лицо плюнула мать, когда он назвал ее хахаля золотым вштырем. А нечего было так громко долбиться в соседней комнате!
– Эй, придурок! Уберись с дороги! – Кто-то пихнул Сэлла в спину. Ну ясно – из той кучки, в которой каждый считает себя первосортным. Смерил брезгливым взглядом из-под длинной челки и хотел еще что-то вякнуть, но Сэлл… двинул ему под дых.
Лохматый согнулся и закашлялся.
– Ты че, урод! – прохрипел он. – Да тебя… Да ты…
– Смотри не обделайся! – хмыкнул Сэлл.
Одни кретины! А строят из себя…
Пока все толпились возле каких-то списков, он зарулил в первую попавшуюся комнату на втором этаже, швырнул сумку в угол, без интереса открыл дверцу прилегающей к кровати тумбочки и тут же небрежно захлопнул ее. Растянулся на заправленной постели, закинув руки за голову, и лежал так долгое время, рассматривая образцово ровный потолок. А когда кто-то вошел в комнату, даже не соизволил посмотреть на гостя.
– Ну и че это? – ухмыльнулся визитер. Тряхнул длинной шевелюрой и облокотился о дверной косяк: – А-а-а, я, кажется, понял. Сторожишь мою комнату, чувак? Ну спасибо! – хохотнул коротко и оскалился: – А теперь давай, вали отсюда! Драй толчки, вылизывай мусорки… или что там обычно обслуга делает?
Серьезный персонаж! С таким что-либо делить – себе дороже.
И Сэлл делить не стал.
Молча поднялся с кровати, не торопясь направился к выходу… А когда поравнялся с этим пустозвоном, считавшим себя редкостным остряком, схватил его за челку и рванул с такой силой, что визитера согнуло пополам.
– Сортир готов к использованию. Осталось только дернуть за веревочку и смыть говно! Тебе помочь? Или ты сам? – усилив хватку, отчеканил прямо в ухо, а проходивший мимо ротозяв даже остановился посреди коридора.
Патлатый попытался вырваться, но вовремя сообразил, что может остаться без скальпа. Беспорядочно молотя руками по воздуху, замычал неразборчивые ругательства.
– Вижу, что сам, – холодно заключил Сэлл и без лишних движений выставил незваного гостя за дверь.
Тот еще долго визжал в коридоре, как баба. А что ему оставалось? Только отыграться на тощем дохлике – свидетеле унижения. Вломить ему, дать пенделя, спустить с лестницы… Ну да! Именно так поступают крутые перцы!
Сэлл расстегнул сумку. Вытащил оттуда чистое белье, мыло, клетчатое полотенце и отправился в душ. Персональный санузел в комнате был для него чем-то вроде компенсации за все то, что предстояло вынести в стенах этой чертовой школы.
Кинув взгляд на ряд пластиковых баночек одинакового цвета и размера, взял первую попавшуюся и выдавил содержимое в ладонь. Запахло морскими водорослями. И свежестью. Вода потекла по загорелой спине. Сэлл быстро намылил голову, а заодно шею, плечи, грудь, а потом подставил лицо под теплые струи, и пена узкими дорожками побежала по животу и ногам.
Глава 4
Элейн
Вы любите гостей? Я нет. Всегда кажется, что они вторгаются, вынюхивают, нарушают мое пространство. Это с детства. Ведь все наши проблемы оттуда, да? Я точно знаю это, так пишут в книгах по психоанализу и говорят на приемах у психотерапевта. Не слышали? Тогда поверьте на слово.
Особенно я не любила, когда приезжал мой кузен Шон. Мне было шесть, а ему тринадцать. Он всегда ходил с книгой под мышкой и задирал передо мной нос. Белобрысый, чистенький всезнайка.
Но я-то знала, что за мыслишки вертелись в его голове! Сразу поняла. Как только увидела, что он прячет под невзрачной обложкой. Такие картинки не для правильных мальчиков. Это плохо. Ради этого мама и папа закрывают дверь в спальню плотнее. Это взрослый секрет.
А Шон демонстративно кривился, когда в кино показывали поцелуи. Маленький говнюк!