Слышится шорох.
– Смотри, ублюдок, – говорит мужчина, – она все еще жива. Мы торгуемся. Дочь твоего друга на Андреа. – Телефон выключается, и Гейб смотрит на меня.
– Он убьет тебя и твою дочь и трахнет твою жену, – говорит Андреа. – И я помогу ему в этом.
У Габриэля уже есть кусок изоленты, закрывающий рот Андреа. Он бормочет что-то, его глаза широко раскрываются, ноздри раздуваются. Я бью ублюдка кулаком по лицу, разбивая ему нос. Я замахиваюсь, чтобы снова ударить его, но Габриэль ловит мою руку, смеясь.
– Позже я позволю тебе надрать ему задницу, друг, но прямо сейчас, у нас есть тонна дерьма, чтобы разобраться. Пойдем в мой дом.
21
Тор
Мы ехали двадцать восемь часов. Я была измотана, но мною двигала одна цель – мой ребенок.
Пейзаж Техаса с шумом проносится за окном, редкая пустыня казалась бесконечной, пока мы следовали по пустынной дороге, которая ее пересекает. Марни напевает песню кантри и вестерна, бросая сигарету в окно только для того, чтобы сразу же снова закурить другую.
Мой телефон звонит. Я смотрю на него в консоли, мое сердце начинает бешено биться, когда я вижу, как имя Джуда вспыхивает на экране. Я хватаю его.
– Джуд? – отвечаю я.
– Привет, куколка, – его голос омывает мои напряженные нервы, как успокаивающий бальзам.
– Где Кайла? – медленно спрашиваю я, и он вздыхает. – Джуд?
– Я работаю над этим.
Я глубоко вздыхаю, борясь с разочарованием. Возможно, Габриэль прав. Что, если бы они убили их обоих? Может быть, отсутствие Джуда – единственное, что сейчас держит Кайлу в живых.
– Я говорила с Габриэлем, – говорю я тихо, слова колумбийца крутились в моей голове, как кошмар.
– Клянусь богом, – вздыхает Джуд, – я хочу убить его. – Пауза. – Но что, черт возьми, я знаю? Может, он прав. Черт, я знаю, что он прав ...
Я киваю, хотя знаю, что он меня не видит.
– Все в порядке, Джуд, ты сделал, что мог.
Он молчит минуту, и могу дать гарантию, что он думает, что я слишком принимаю все это близко к сердцу.
– Ты... в машине? – спрашивает он.
– Мы идем в магазин.
– Марни с тобой?
– Ага. – Я смотрю на Марни.
– Позвольте мне поговорить с ним секунду.
– Конечно. – Я убираю телефон от уха и смотрю на Марни. – Джуд хочет с тобой поговорить. – Марни берет телефон, и я наставляю на него пистолет.
Он закатывает глаза и качает головой.
– Да?– Он вытаскивает сигарету и зажигает. – Ага. – Он выпускает дым. – Ага, конечно. – Он переводит на меня взгляд. – Нет. Все в порядке... да, так же быстро, как курица на майском жуке.
Боже, он такая деревенщина. Я забираю у него телефон.
– Счастлив? – огрызаюсь я на Джуда.
– Тор, я, блять, знаю тебя. Если ты втянула Марни в свое дерьмо, мне придется причинить ему боль, а я люблю этого старого хрена. – Он вздыхает. – Не заставляй меня делать это, Тор.
– Ты не обидишь Марни, – раздраженно говорю я. – Ты полон дерьма. – Марни ворчит рядом со мной, попыхивая сигаретой.
– Ты ведь не поехала в гребаную Мексику, ты меня слышишь, Тор? Клянусь богом. Какого черта ты не можешь просто слушать меня и доверить мне исправить дерьмо. Почему ты всегда лезешь куда-то в одиночку и пытаешься разрешить ситуацию? Господи, ты раздражительна и упряма, как все ебать женщины!
– Потому что ты сам не можешь решить это дерьмо! – выдыхаю я. Не огрызайся. Не огрызайся.
– Не приезжай в Мексику. – И он вешает трубку. Я перезваниваю ему, но меня сразу переводят на голосовую почту.
Это может быть последний раз, когда я разговариваю с ним. Возможно, я больше никогда не увижу Джуда. Если я войду в картель, то уверена, что умру, или что Джуд умрет, чтобы мы заслужили свободу. Я не хочу идти туда и оставаться с ним в плохих отношениях, поэтому я пишу ему: Я люблю тебя.
22
Джуд
Я сижу на кожаном диване Габриэля, нервно помахивая коленом, когда я слушаю, как он кричит по телефону.
– Хесус, завтра вечером недостаточно. – Пауза. – Чихуахуа, – фыркает он. – Хорошо.
Я смотрю, как струя дыма кружится перед моим лицом. Я закрываю глаза. Телефон издает звуковой сигнал, и я смотрю на него. Я люблю тебя. Я пишу в ответ: Я тоже тебя люблю.
Закрыв глаза, я думаю о своей Тор. Сколько прошло с того времени, как я ее видел в последний раз. Боже, эта женщина. Моя грудь сжимается при мысли о ней. Несомненно, она моя гребаная слабость. Я затягиваю сигарету в легкие. Звук Кайлы, плачущей по мне, то жалкое рыдание, которое разразилось по телефону, врезалось в мою память, и чем дольше я думаю о том, как она, должно быть, напугана, о том, что они могут с ней сделать, моя ярость начинает закипать. Все, что я вижу, красная пелена, а затем внезапно я погружаюсь в эту ужасную тьму, потому что я нихрена не могу с этим поделать. Я ее отец. Ее защитник ничего не может сделать. Я встаю с кушетки и шагаю, борясь с потоком эмоций, которые, черт возьми, меня захлестывают. Гнев, ярость и горе охватывают меня с молниеносной скоростью. Я хожу и курю, пытаясь успокоить гнев, пронизывающий меня, как гребаный торнадо F-5.