– Хесус? – спрашиваю я его.
– Си. – Его глаза бесстыдно скользят по мне, прежде чем он поворачивается и ведет меня по коридору.
Все мужчины здесь смотрят на меня, как на кусок мяса, и как бы меня это ни злило, я ничего не могу с этим поделать. Все, что я здесь делаю, должно быть предварительным, потому что, честно говоря, единственное, что держит Кайлу и меня в живых, – это то, что они хотят Джуда.
Мужчина останавливается перед большой деревянной дверью, стучит, прежде чем толкнуть, Камилла сидит на столе Хесуса. Ее платье облегает талию, а ноги обвивают бедра Хесуса. Его большие руки блуждают по ее телу, пока они целуются. Хесус бросает взгляд через плечо Камиллы, и я сразу же опускаю глаза в пол.
– Мне очень жаль. Я… эээ…, – неловко бормочу я, когда выхожу из комнаты и натыкаюсь на охранника в коридоре.
– Виктория, – протягивает Хесус, – входи. – Я замираю на мгновение. Меня охватывает дрожь отвращения, и я задаюсь вопросом, может ли он так обращается со всеми своими пленными?
Я вхожу в комнату, когда Камилла поправляет платье. Она спрыгивает со стола и обходит вокруг него, ее бедра покачиваются при каждом шаге. Все в ней экзотично и чувственно. Я не удивлена, что Хесус хочет ее, но я не могу не задаться вопросом, знает ли Габриэль, что его сестра спит с врагом. Может, она делает это, чтобы подобраться поближе, дать Гейбу информацию? Хесус хватает ее за руку, останавливая ее на середине шага и обнимая ее за талию, прежде чем поцеловать ее в шею. Она улыбается ему, и это выглядит так искренне. Он хлопает ее по заднице, и она уходит, глядя в пол.
– Виктория, – говорит Хесус, обращая свое внимание на меня. Он поправляет свое достоинство, и я борюсь с желчью, поднимающейся по горлу. – Садись, пожалуйста. – Он отходит за стол и опускается на стул, приглаживая рукой перед своей белой рубашки.
Я сажусь напротив него и скрещиваю ноги. Мое длинное платье развевается вокруг моих щиколоток, но спереди низко опускается, обнажая слишком большой вырез. Я стараюсь не обращать внимания на его взгляд – а именно похоть в его глазах. Я чувствую себя оленем, пойманным на прицел хищника, а это значит, что я должна действовать быстро. Я слишком хорошо знаю, что такие люди, как он, берут то, что хотят. У меня за спиной есть аккуратный ряд шрамов, которые я могу показать.
– Что я могу сделать для тебя, чикита? – Его голос звучит многозначительно, а улыбка в уголках его губ подтверждает эту теорию.
Я прочищаю горло.
– Я хочу заключить с тобой сделку, – говорю я.
Хесус запрокидывает голову, с его губ вырывается глубокий смех.
– У тебя есть cojones, я дам тебе это, chiquita. А ты хорошенькая малышка, – его глаза встречаются с моими, лицо становится серьезным. – Но я бы посоветовал тебе не давить на меня.
Мое сердце колотится, когда я пытаюсь выдавить следующие слова с губ. У тебя нет выбора. У тебя нет выбора. Слова звучат в моих ушах снова и снова.
– Тебе нужен Джуд, – начинаю я, и его темные глаза сужаются от интереса. – Я могу привести тебе его.
Его губы снова скручиваются в кривую улыбку, и он наклоняется вперед, упираясь локтями в стол.
– Интересно, – размышляет он. – Ты бы напала на своего мужчину? – Он вынимает сигару из мраморной подставки на своем столе и кладет ее между губ. Я смотрю, как он чиркает спичкой, осторожно подносит ее и прикуривает сигару.
– Да.
Он трясет рукой, гасит спичку, делает глубокую затяжку и смотрит на меня.
– Зачем тебе это делать?
Я опираюсь на стол.
– Мы оба знаем, что у меня и моей дочери времени не так уж много. Я не дура. Мы выполняем определенную задачу, мы являемся залогом прямо сейчас, но если это будет длиться слишком долго, мы будем служить сообщением, – отвечаю я. Он склоняет голову набок и ухмыляется. – Я люблю Джуда, но Кайла – мой ребенок. Нет ничего, чем я бы не пожертвовал ради нее.
– Хм. – Его глаза вспыхивают, когда его взгляд скользит по моему телу: – Что ты предлагаешь?
– Я могу привести тебя к Джуду. А затем ты сможешь послать людей убить его, а взамен отпустить меня и мою дочь.
– Ты предашь человека, который тебя любит?
– Я бы пожертвовала им ради нее, – говорю я. Ронан был прав, это единственный выход.
Он сидит, молча курит сигару, изучая меня.
– Нет, – говорит он. Одно слово, от которого мое сердце бьется в груди, потому что это оно. Это план, и это все, что у меня есть. – Ты слишком рискуешь, Виктория Пирсон.