Вождь поднял голову.
- Дэвид, сначала я хочу, чтобы вы знали, как я ценю вас и за ваши человеческие качества, и за ваш дар военачальника. То, что вы вступились за Траска, потрясло и огорчило меня. На мгновение я задал себе вопрос, какие у вас в действительности отношения с этим человеком.
- Я не поддерживал с ним никаких отношений, кроме тех, которые были необходимы по должности.
- Я верю в это, и именно поэтому рассчитываю на то, что вы перестанете оказывать ему поддержку. С этого момента целиком посвятите себя тому, чтобы одержать победу над Георгией.
Это был откровенный приказ. Марен побледнел, но заставил себя улыбнуться.
- Считайте, что это уже сделано!
Диктатор о чем-то задумался, потом продолжил:
- Дело Траска серьезнее, чем кажется. Мне жаль, Дэвид, что я не могу открыть вам всю правду, но поверьте мне - крайне важно, чтобы Георгия капитулировала как можно скорее. Вы можете спросить: если смерть Траска так необходима, почему не отменить отсрочку, предоставленную ему законом? Могу вам ответить лишь одно: у нас есть причины не делать этого.
Марен подумал о записях, найденных на трупе георгийца-заговорщика. Генерал собирался показать их Великому Судье в критический момент, но теперь об этом не могло быть и речи: у него было слишком много сомнений относительно Мозга - и относительно Великого Судьи тоже.
Диктатор встал.
- Остановимся на этом. Советую вам пройти в домик для гостей, как заведено. До встречи за завтраком!
И перед Мареном непоправимо закрылась дверь.
Глава 17
Марен неохотно направился к построенному в швейцарском стиле домику для гостей. За это время в воздухе разлилась ночная прохлада, и мрак по бокам ярко освещенной дорожки стал гуще. Генерал вошел в дом. У него не было никакого желания спать, и мысль о том, что эта ночь будет потрачена зря, была ему невыносима.
Но приказ диктатора был ясен: Марен не должен был покидать охраняемую зону вокруг Дворца. Выйти из неё по какой бы то ни было причине значило неизбежно навлечь на себя подозрения. Марен неуверенно разделся, но из упрямства не надел пижаму, хотя и вынул её из шкафа: надеть её значило решиться лечь спать. А спать значило умереть через пять дней. Невеселое уравнение, к которому нельзя ничего прибавить и из которого ничего нельзя вычесть. Нежелание спать не было результатом расчета, оно было рефлексивным.
Марен лег в постель голый, погасил свет и лежал в темноте с широко открытыми глазами. Он не смог удержаться от мысли о несостоявшемся свидании с Ральфом Скаддером. Не то, чтобы у Марена был план как-то использовать руководителя прапспов, но неудавшаяся встреча казалось ему упущенной возможностью. Генерал установил на нужное время звонок настенных часов со светящимся циферблатом. "Что ж, будем спать", - грустно сказал он себе. По крайней мере, завтра он будет бодрым.
Проснулся он мгновенно - от ощущения, что рядом кто-то есть. "Дэвид", - прошептал в темноте женский голос.
Делинди!
- Иди сюда, - шепнул он в ответ, и через мгновение почувствовал движение её тела и запах духов. Простыня соскользнула с Марена. Делинди свернулась рядом на постели и прижалась к нему. Шелк её пеньюара приятно холодил кожу Дэвида. Делинди возмутилась: "Ах ты, негодяй! Совсем голый!" Но при этом её пальцы быстро и без остановки скользили по его телу.
- Я не могу оставаться долго. Поговорим серьезно: как нам встретиться, чтобы поехать вместе?
Дэвид обнял её. Мягкие губы молодой женщины приоткрылись, когда он прижался к ним ртом, но Марен чувствовал скованность её тела, которое держал в объятиях.
- Причешись просто и не крась лицо. Я предупрежу коменданта базы, что меня будет сопровождать дама.
Делинди молчала.
- Ну так как? Что ты об этом думаешь?
- У меня будет не слишком соблазнительный вид...
- Не выдумывай! Красота Делинди не в косметике. Кому это знать, как не мне! Не будем усложнять ситуацию ненужной маскировкой. Как ты объяснишь свое отсутствие Великому Судье?
- А! Ему будет все равно: оно продлится всего один или два дня, а такие короткие отлучки для него ничего не значат.
- Ты сказала ему, куда едешь?
- Нет: он никогда не требует объяснений.
В темноте не было видно, что Марен при этих словах слегка покачал головой: Делинди дала себя обмануть, поверив в полную терпимость, которая была лишь видимостью. Сам Марен не обманывался на этот счет, но не верил и в то, что диктатор так подозрителен по натуре, как думали многие наблюдатели. Правда была проще: невероятная проницательность сочеталась у Великого Судьи с его широко известной склонностью к гневу, которую он старался подавлять. Великий Судья как никто умел читать в чужих сердцах, и, едва заметив у другого бурление той ярости, прилив которой он чувствовал в себе, он брал себя в руки раньше, чем безумный гнев успевал разрушить его душевное равновесие.
- Вот как ты это проделаешь, - нежно заговорил Марен.
- Я слушаю, - Делинди прижалась к нему ещё теснее. В нескольких словах Марен назвал ей маршрут, которым она полетит в своем личном "прыгуне", место, где она должна пересесть на воздушное такси, и наконец пункт, где она найдет военный транспорт.
- Хитрый план, - сказала она, когда Дэвид закончил. - Но ты действительно считаешь, что они дадут себя обмануть?
Марен объяснил, почему это возможно.
- Те, с кем ты будешь иметь дело, - всего лишь люди. Их будет не так много, и им будет мешать необходимость действовать скрытно. Они утонут в таком объеме работы и потеряют твой след.
Это рассуждение, несомненно, убедило Делинди, потому что у неё вырвался вздох облегчения.
- Ох, Дэвид! Как хорошо снова быть рядом с тобой! Мне так тебя не хватало! Я... - и вдруг оказалось, что Марен держит в объятиях плачущую женщину. - Господи, какая я несчастная! Как такое могло с нами случиться?
Марен крепче обнял её. Он чувствовал себя так, словно увяз в чем-то мягком: его ум как будто отказывался работать, словно горе этой женщины автоматически заблокировало какую-то тайную пружину в мозгу Марена. "Не поддавайся! Не позволяй жалости повлиять на твои решения!" - скомандовал он себе, он не очень хорошо понимал, что он хочет этим сказать, потому что какие же у него решения? В перспективе у него была лишь одна задача - снова стать Дэвидом Мареном по-настоящему, а не по видимости.
Всхлипывания молодой женщины вдруг оборвались.
- Сейчас мне лучше уйти. Я встречусь с тобой на ракетодроме.
Она обняла Марена и легким движением выскользнула из-под простыни. Дэвид услышал, как она встает, потом его уши уловили шуршание её шагов. Дверь открылась, потом закрылась. На мгновение Марен возобновил в памяти эти недолгие минуты: прикосновение её ладони к своему телу, её шепот, слезы - все, что теперь ушло в прошлое, но оставило неизгладимое и яркое воспоминание.
Делинди, дочь бывшего посла Георгии в стране Судьи, попадала под подозрение в первую очередь. Желание полететь на границу, возможно, было лишь проверкой: она хотела знать, отвезет ли Марен её туда, и нельзя было исключить, что так она пыталась понять, начнется ли война на этот раз.
Генерал заворочался в постели, взбешенный тем, что эта ночь была полностью потеряна для дела.
Когда он снова проснулся - настольные часы показывали 1.18, - в его уме созрело бесповоротное решение. Марен оделся в темноте, не давая себе труда даже задуматься о его пересмотре. Решение было таким: начать действовать. Без колебания он покинул домик для гостей и через несколько мгновений шел по дорожке, которая вела к особняку Великого Судьи. Он двигался небрежным шагом, притворяясь, что просто захотел подышать свежим воздухом, - это дало бы ему возможность объяснить свой уход из домика, если Делинди тайком следила за ним.
Тут Марен осознал, что его план основывался на предположении, что в доме Судьи находится вход в Укрытия (когда-то имевший номер 808-В). Сегодня он выяснит, так ли это, и, кроме того, узнает, что находится в этой части Укрытий. Когда он окажется там, то осмотрит их - как можно большую часть и как можно быстрее.