***
В дверь постучали, и участковый втащил в кабинет растрепанную женщину в старом пуховике грязно-зеленого цвета. Затертые джинсы заправлены в разбитые сапоги. Из-под вязаной шапки торчат рыжие, слипшиеся волосы. В кабинете завис кислый запах сивушного перегара и немытого тела. Женщина затравлено оглядывалась по сторонам. Полуоткрытый рот на красном, опухшем лице искривился в идиотской улыбке, демонстрируя не полный ряд гнилых зубов. Участковый резким движением усадил женщину на железную табуретку лицом к майору и взялся за наручники.
— Не надо, — остановил капитана Кулиш. — Выпить хочешь? — спросил он женщину.
— Хошу, — прошепелявила бомжиха.
Майор достал из маленького холодильника, встроенного в кухонный стол, бутылку дешевой водки и одноразовый стаканчик. Налил половину и протянул бомжихе. Женщина, громко глотая, осушила стакан и занюхала засаленным рукавом куртки.
— Капитан, — обратился Кулиш к участковому, — возьми фотографии трупа у эксперта и начинай обход соседей. Меня интересует высокий мужчина с большой сумкой, который ночью лазил в том районе.
Капитан козырнул и вышел из кабинета. Кулиш протянул женщине подкуренную сигарету:
— Рассказывай. Кого видела?
— Никого, — женщина скорчилась на низком табурете и судорожно курила, зажав сигарету между большим и указательным пальцами.
— Отпечатки твоих сапог обнаружили возле трупа, — тихим голосом, мягко сказал майор, — отпечатки пальцев на двери в комнату тоже твои. Хочешь пойти по мокрому делу? Так нам так даже проще. Или будешь говорить?
Женщина уставилась в пол, сигарета замерла в руке. Михаил обошел бомжиху и заглянул ей в лицо:
— Ты не бойся, никто тебя не заставляет давать показания. И в суд тебя вызывать не будут. Сама подумай — какой с тебя свидетель? Ты нам только опиши его подробно и можешь быть свободна.
— Чешно? — бомжиха подняла на Михаила выцветшие, покрасневшие глаза.
— Честное полицейское, — заверил ее Миша.
— Ну, был он вышокий. Как ты. Шторовый.
— Крупный, то есть.
— Да, большой, — женщина развела руки в стороны. — Борода рышая и волошы тоше рышие.
— Длинные волосы?
— У него парик был, во. Шапкой за потолок дверной зашепился и волошы шъехали.
— Как лицо выглядело? Глаза, нос, шрамы, родинки?
— Так темно ше было, — женщина посмотрела на Михаила широко раскрытыми глазами, удивляясь, что он ничего не понимает.
— Вспомни, — настаивал Миша, — рыжая борода, шапка. Что еще?
— Ничего. Кожырек надвинул на морду и кроме бороды нишего не видать.
Михаил закурил и подошел к открытому окну — его раздражала эта грязная, вонючая баба.
Кулиш продолжил допрос. Бомжиха не смогла описать одежду, время появления в квартире мужчины, но вспомнила, что он приходил за день до этого и сверлил ручной дрелью отверстия в двери. Михаил распечатал на принтере фотографии сумасшедшего, который отрубил соседке голову и курьера, разносчика человеческих органов — бомжиха никого не опознала. Кулиш отдал ей бутылку с остатками водки и выгнал из кабинета.
Опрос хозяйки квартиры тоже не принес ощутимых результатов. Пожилая, громкая женщина замучила сыщиков рассказами о неблагодарных арендосъемщиках. Подозреваемых хозяйка не опознала. «Это же убийцы — сказала она, глядя на снимки. — Вы посмотрите на их рожи»! Последней жительницей квартиры была Кропоткина Анна Андреевна. «Потаскуха, — кратко описала женщину хозяйка квартиры, — каких мужиков приводила эта пришмандовка, я не знаю». Кулиш, не долго думая, объявил Кропоткину в розыск.
Дима-криминалист принес фотографии мертвой девушки. Следом за ним в кабинет ворвалась эффектная брюнетка, распространяя вокруг себя сладкий запах духов.
— Вот, — с виноватым видом сказал криминалист. — Прицепилась, как клещ энцефалитный, но я ей ничего не сказал, — отрицательно замотал головой Дима.
— Присядь, маленькая, — улыбнулся Кулиш, — дай дядям вопросы взрослые порешать.
Не высокая, до метра семидесяти ростом, девушка носила туфли на высоком каблуке. Из-за этого, натягивая прозрачные колготки, рельефно выделялись мышцы на стройных, на взгляд Михаила, немного коротких ножках. Черная юбочка выше колен плотно облегала фигуристые бедра, кремовая блузка под плащом из тонкой черной кожи еле сдерживала большие, плотные на вид груди. Девушка, скрестив ноги, уселась на стул для посетителей и стала открыто рассматривать Михаила. Михаил тоже смотрел на нее. Черные, волнистые волосы до плеч, красиво изогнутые брови над небесно-синими глазами с густо-накрашенными, длинными ресницами. Россыпь веснушек вокруг маленького, вздернутого к верху носика и рот с полными губами, в который мог поместиться целый хот-дог. Миша словил себя на том, что слишком долго смотрит на полные губы журналистки.
— У вас такое мужественное лицо, — сказала девушка Михаилу грудным голосом. — И такие красивые, зеленые глаза. Как у льва.
— У львов глаза желтые, — ответил Михаил, пытаясь не переводить взгляд с красивого личика на глубокий вырез блузки. — А комплименты я должен был говорить.
Девушка соблазнительно улыбнулась, демонстрируя ровные, белоснежные зубы:
— А шрам у вас откуда?
— Черепаха поцарапала.
Журналистка недоверчиво улыбнулась, затем плавно изменила выражение лица на заботливое:
— Бедненький. Но вам идет. Вы будете работать с Кулишом? Такой воспитанный молодой человек рядом с этим монстром! Будьте осторожней, я не хочу, чтобы вы испортились.
— Не буду, — пообещал Миша. — Вы ведущая «Криминального Приморска»?
— Алена Вербицкая, — девушка поднялась со стула, подошла вплотную к столу Михаила, нагнулась, открывая лучший обзор груди, и протянула руку с длинными, красными ноготками. — Вам можно обращаться ко мне на ты.
Михаил поднялся и пожал теплую, нежную ладонь:
— Лейтенант Михаил Баталов.
— Скоро будете капитаном, Михаил, — прошептала Алена, заглядывая Мише в глаза. — Я часто вижу будущее. Меня моя бабушка научила.
— Цыганка! — гаркнул Кулиш, выпроваживая криминалиста. — Не совращай парня. Он мне здоровым нужен.
Алена мягко улыбнулась Михаилу и, отпустив его руку, повернулась к майору.
— Что с девушкой случилось, Кулиш?
— Убили ее. Ударом в позвоночник тяжелым, острым предметом. Только в эфире об этом говорить не надо — медэксперт еще не дал заключения. — Майор достал сигарету из лежащей на столе пачки, покатал ее между пальцами и закурил. — Родителей пожалей, Алена. Когда постепенно плохие новости узнаешь, легче переживается.
Журналистка потупилась в пол, после паузы спросила:
— Когда ты мне дашь полную информацию?
— Полную, — майор усмехнулся, — как только убийцу задержим, так сразу и дам. Вон, Миша тебе все расскажет. Пусть засветится в телевизоре.
— Кулиш! — возмущенно повысила голос Вербицкая. — Мне надо осветить процесс следствия!
— Переводись к нам в информационный отдел. Будешь все знать, если начальство разрешит.
Журналистка резко развернулась и, стуча каблучками, направилась к выходу.
— Я все равно все узнаю, — бросила она через плечо.
— Когда фотография попадет в эфир? — крикнул майор.
— В семь вечера, — Вербицкая с размаху хлопнула дверью.
Майор включил чайник и начал споласкивать под краном чашки.
— Будь с ней поосторожней, Миша. Стерва еще та.
— У вас с ней что-то было?
— Почему было? У нас это до конца жизни. Алена — моя племянница. Поэтому и спускаю ей наглость. Моя сестричка с румыном связалась — зловредный народ я тебе скажу.
Миша просматривал сводку о пропавших без вести, сравнивая фотографии с изображением трупа. Глядя на молодое, симпатичное, измененное фотошопом лицо, Михаил не мог понять, зачем убийца вырубил девушке хребет? В голову лезли абсурдные предположения о том, что убийца из человеческих конечностей создает скульптуры в модном стиле абстракционизма. А может, вырезает из позвонков фигурки, делает шахматы, например, или нарды. Или, убийца просто повесил хребет в квартире, как вешают на стены оленьи рога и чучела животных охотники. А потом с гордостью показывают свои трофеи знакомым.