– И милицию заодно, – сказал он очень спокойно.
Глава 7
Матвей смотрел на лежащее неподвижно на полу тело хозяина тусовки с недоумением. Недоумение было вызвано совсем уж неуместной мыслью, которая промелькнула и все же нашла себе уголок в его сознании: таких не убивают. Просто потому, что Курлин не мог быть никому интересен. Ни как объект наживы, ни как герой романтических страстей, ни как предмет зависти или ненависти. Матвей знал о Курлине все. Когда-то, несколько лет назад он писал статью о взятках в институте, в котором преподавал Курлин. Масштабы мздоимства были таковы, что Роговцев, что называется, ошалел. Студенты и их родители, коих он опрашивал (а таких, рискнувших, было немного), каждый показывал на своего вымогателя. В результате «чистым» остался один…Курлин. «Он живет в такой нищете, в занюханной квартирешке, ездит на трамвае», – перечисляли ему все студенты, как один. И он проверил. Все так и было. Из интереса он поспрашивал, нет ли у того каких побочных доходов, но Курлин все свое время тратил на любимое хобби и не брал даже репетиторство. Жена с ним давно развелась, сын остался с ней. Теперь ей принадлежит сеть магазинов одежды, дама она преуспевающая, но особых миллионов не имеет. А Курлин, судя по его сегодняшнему выступлению, не изменился вовсе. Еще студентом он был занудным и, к тому же, имел вид весьма засаленный. Волосы мылись редко, костюм не гладился никогда, ботинки блестели, но от многослойной грязи. К тому же, от него всегда несло чем-то кислым так, что даже парни шарахались в сторону, что уж тут говорить о девушках!
Так кому могло понадобиться лишить такого жизни?
– Матвей, там менты приехали, – Зотов дернул задумавшегося Роговцева за рукав, я отойду на секунду, поговори с ними сам.
– Ты далеко?
– Да нет. Там, – он кивнул куда – то в угол, – Знакомая сидит, подойду к ней.
Роговцев всмотрелся в глубину зала и увидел женщину, к которой направлялся Зотов. «Я ее знаю. Это жена Судняка. Арина, кажется. И где это Зотов успел с ней познакомиться?» – подумал он, отворачиваясь.
Зотов пробирался между тесно стоящих столиков и не сводил глаз с Арины. Ему думалось, что, отвернись он на минуту, она пропадет. Он даже до конца не был уверен, что за столиком сидит именно Арина, а не похожая на нее женщина. Он видел ее вживую только два раза: тогда, три года назад, у себя дома и в прошлом году на Троицком рынке.
…Она была не одна. Красавец мужчина, одетый дорого и стильно, вел ее, как маленькую, за руку по проходу между рядами, торгующими мясом. У нее был растерянный вид, он же по – хозяйски осматривал прилавки, небрежно отворачивался от враз расстроившихся продавщиц, и шел дальше. Арина виновато оглядывалась на торговку, словно извиняясь за него, и покорно тянулась за ним. Наконец он выбрал большой кусок, расплатился и, что – то сказав Арине, все еще не выпуская ее руки, направился к выходу с рынка. На Зотова откуда – то накатила волна жалости, в носу защипало и в бессилии сжались кулаки. Он сразу понял, что красавец – муж, и никак иначе. Нет, Арина не позволила бы с собой так – обидно – если бы не права. Те права, которые получает только законный муж. Домой Зотов вернулся без сметаны и зелени, за которыми, собственно, и отправила его на рынок Татьяна. Только глянув на ее зло поджатые губы, он тут же, не раздеваясь, подхватил папку с документами с полки стеллажа и, бросив на ходу, что у него дела, захлопнул за собой дверь. Перевел дух только в машине, выруливая на трассу, без всякой точной мысли, куда бы ему поехать. Ноги, точнее колеса, привели его в Красноярский район, к домику лесника Михеича, старого любителя водочки под разносолы и жаркой баньки. Как оказалось, и то и другое Зотову и было нужно. Водка у него в багажнике лежала всегда, бочка с огурцами в подполе Михеича еще не опустела, а баню они натопили вместе: Зотов колол дрова, выпуская из себя злость и еще непонятно какое чувство, а Михеич насмехался над ним, глядя, как он остервенело лупит по очередному полену. «Ты, Леха, влюбился ли, как? Иль хочешь кого так сурьезно?» – спросил его Михеич, состроив комическую рожу. Зотов молча рубил. И только после баньки, сидя на прохладной лавке, разморенный и успокоившийся, неожиданно рассказал Михеичу об Арине. И рассказывать, вроде, было нечего: что там две встречи! А получился рассказ, заладился разговор. За что любил Зотов Михеича, так за мудрость мужицкую. Женщин Михеич знал вдоль и поперек. Три жены похоронить успел, да дочки две в городе жили. «Пусто ты живешь, Леха. Все работа, работа! А Татьяна твоя тебя зомбирует (эко слово ввернул!). Может и ходит куда…» – сказал загадочно, внимательно посмотрев на Зотова, поймет ли? Не понял. «Замороженный ты, точно пломбира брикет! А Аришка – то та, видать, отогрела тебя, хоть чуток. Вот ты и зажил около нее. Тепло было, ведь так?» «Так, только ж часа не сидела у нас она!» «А на это много время и не нужно. Силой, видно, обладает такой, сердца отогревать. Вот была Полинка моя…», – вспомнил он свою последнюю жену, – «Присел с ней рядом как – то на лавочку, да и пропал! Жить без нее потом не мог. Так и присаживался рядком! Так не я один по ней сох. А меня она сама выбрала. Сердцем выбрала. Понял ты?» Он почти ничего не понял тогда своим затуманенным водкой сознанием. Только потом, дома, вспомнив слова Михеича, внимательно присмотрелся к спящей рядом жене. Нет, не любит он ее. Но ведь живет?! Спрашивается, почему? Усложняет все Михеич, подумал тогда, просто некогда ему любить. Работа, работа!