– Ох, Господи! – выкрикнула Петра, так громко, что если бы она находилась в горах, послышалось бы неслабое эхо. А так…только птицы взлетели с насиженных мест, недовольно ворча. – Ладно, в следующий раз буду умнее. Но вообще то, ты у меня еще попадешься. Когда-нибудь тобой или твоей подругой я закушу на ужин.
Еще немного постояв около водоема, Петра устало вернулась к дереву и улеглась на солому. Сил что-то делать не осталось, поэтому она решила еще раз хорошенько все обдумать. Но спустя несколько минут ее сморил сон, и она окунулась в спокойствие и равновесие. Анабиоз нельзя назвать полноценным отдыхом или каким-либо проявлением жизнедеятельности. Ты просто выпадаешь из времени, словно умираешь, только не навсегда. Поэтому первая ночь после долгой безжизненности, гораздо ярче первого дня. Твой мозг, словно изголодавшись по фантазиям, выдумывает самые яркие и запоминающиеся сны, на которые только способен. Многие космонавты, летающие на дальние расстояния, ждут их чуть ли не больше, чем новых планет, новых звезд… Ах, как жаль, что с наступлением войны, все страны прекратили бороздить просторы космоса. Зачем вообще нужна была эта затяжная потасовка? К чему это привело в итоге? К смерти нашей цивилизации. Разве способна эта жалкая кучка людей, составляющая всего каких то десять процентов от живущих прежде… Разве способна она возродить наш вид и поставить его на тот же уровень? Конечно, может, но на это уйдут столетия. Главное выжить и не превратиться в дикарей.
Петра проснулась от холода. Солнце давно зашло, земля успела остыть. Дул легкий ветерок, пробирающийся, однако, под одежду. Она зарылась в солому и всмотрелась в темноту, которая не была полной, благодаря луне и множеству звезд. Ничего и никого опасного для себя не заметив, Петра немного успокоилась и снова закрыла глаза. Но сон не возвращался. Вздохнув, она поднялась, оттряхнула джинсы и принялась лезть на дерево. Зачем? Просто там спокойнее, да и видно лучше. Девушка добралась почти до самой верхушки и уселась на широкую ветку. В принципе, была бы веревка, удерживающая от падения, можно было бы тут и спать. Петра вспомнила, что видела лианы недалеко от речки и решила, что отрежет одну из них завтра и отныне станет спать наверху. Недалеко пели птицы, видимо, забывшие, какое сейчас время суток, раздавались странные звуки незнакомых насекомых, а на дереве, прямо над ее головой располагалось гнездо с яйцами.
– Какая идиллия, черт побери, – выругалась Петра, но без злости. Скорее в ее голосе звучал сарказм, относящийся к ситуации в целом. Всю ее жизнь, окружающие только и делали, что твердили, как прекрасна утерянная жизнь в дикой природе. Большинство ее знакомых, да и она в том числе, вечерами мечтали попасть, хотя бы на денек в мир, который они убили несколько столетий назад. И вот, оказавшись в нем,
Петра дрожит со страху и ревет при первой же возможности. Мечты перевернулись с ног на голову, и теперь уже в них другой «потерянный мир», от которого так бойко отрекались ее современники. Что ж поделаешь «C'est la vie», как любил повторять ученикам, схлопотавшим неуд. профессор по иностранным языкам Никифор Станиславович. Мы всегда желаем недосягаемое, а получив это, вдруг понимаем, что вообще то совсем не это имели ввиду, когда формулировали в голове свои запросы. Но…кудрявый хочет выпрямить волосы, а прямоволосый завить, от этого никуда не деться. Именно поэтому для животного под названием «человек» длительное ощущение полного счастья не достижимо в принципе. Может быть, Рай придумали не только из страха перед небытием? Может…может быть людям просто хотелось испытать вечное счастье? В конце концов, во всех религиях Рай представлялся как красивый сад, с прекрасными деревьями и зверушками. Так что…Петра вздохнула: