Нелли вкладывает свою ладонь в мою, даже не оглядываясь, словно ей всё равно, куда я ее привез. Сжимаю руку, тяну к себе, стискиваю в объятьях, впиваюсь в сладкие желанные губы со вкусом вина. Они такие пьяные, что я сам плыву, жадно целуя ее. Не могу остановиться, кусаю чувственные губы, рычу и тут же ласково зализываю укусы, будто вечность ее не целовал.
Не знаю, какими силами заставляю себя оторваться от нее, сплетаю наши пальцы, веду к подъезду.
Код домофона, несколько ступенек, лифт, мой этаж, открываю дверь, включаю свет в прихожей, пропускаю Нелли, запираю дверь, ложусь на нее спиной. Смотрю, как она стягивает с себя кардиган, под которым белая шёлковая пижама с вырезом, где видна ложбинка между грудей. Сглатываю. Прикрываю глаза. Бля...
Неужели у нас получилось?
Открываю глаза и замечаю небольшой порез на ее виске. Подхожу ближе, рассматривая рану. Свежая.
— А это что такое? — сквозь зубы спрашиваю я. — Говоришь, не трогал он тебя?
И внутри опять всё кипит, я снова неадекватен. Все мышцы напрягаются, разворачиваю ее к себе, внимательно рассматривая лицо, шею.
— Да что там? — Нелли отталкивает меня и подходит ближе к зеркалу прихожей. — А это... — проводит пальцем по порезу на виске. — Это я сама, — усмехается.
— Очень смешно. И как, позволь спросить, можно самой поранить висок?
— Можно, если взять кочергу и разнести полгостиной. Осколок отлетел.
— Что ты сделала? — тоже нервно и истерично усмехаюсь.
— Да, Денис, я такая. Знай, если мы с тобой начнем скандалить, я, возможно, тоже здесь всё разнесу.
— Ммм, по хрену, разнеси всё, что хочешь, мое сердце ты уже разорвала на ошмётки, — хриплю я.
Разворачиваю ее лицом к себе, вжимая бёдрами в тумбу над зеркалом. Подхватываю, сажаю на эту тумбу Нелли и встаю между ее ног. Срываю с волос моей женщины резинку, смотря в глаза.
В ее взгляде пьяный блеск, в моем – голод.
Хватаю края пижамы, сжимаю, продолжая смотреть в глаза, в которых я снова тону и захлёбываюсь.
Рывок – отрываю пуговицы на пижаме, тонкий-тонкий шёлк трещит у меня в руках, но мы продолжаем смотреть друг другу в глаза.
Ее руки хватают края моей футболки и тянут вверх, помогаю ей снять ее, отшвыривая на пол. Ноготки тут же проходятся по моей груди, царапая и заставляя содрогаться.
Всё. Планки опять срывает. Если не возьму ее сейчас, меня разорвёт к чертовой матери.
— Сейчас будет всё быстро и грубо, прости, — хриплю я за секунды до бездны.
— Да! — хищно улыбается моя пантера. — Я так и хотела. Растерзай меня, пожалуйста.
Да! Оху*нно, когда женщина всегда на твоей волне.
Хватаю ее за скулы и агрессивно впиваюсь в губы. Нет, уже даже не целую, я ее глотаю большими порциями, и мне все равно мало, а она в ответ глотает меня.
Дёргаю ее пижаму, целую, кусаю плечи, ощущая, как она царапает мои. Отрываюсь от нее, снова заглядываю в пьяные, поплывшие от похоти глаза и одновременно сжимаю грудь, свожу ее вместе, наклоняюсь и со стоном всасываю соски. Прикусываю их, чувствуя, как Нелли царапает мой затылок и выгибается, подставляя себя.
Дёргаю резинку ее штанов, ныряю в трусики, а Нелли раздвигает ноги шире, приглашая меня. И, конечно, я без прелюдий врываюсь в нее пальцами, чтобы ощутить, какая она там горячая и чертовски мокрая, снова впиваюсь в ее губы, чтобы сорвать все рваные стоны и ее дрожь, оттого что я начинаю массировать клитор.
— Подними попку, — требую, сдергивая с ее бедер штаны вместе с трусиками. Расстегиваю свой ремень, ширинку, упираюсь одной рукой в зеркало позади Нелли, а другой направляю член в мокрые складки.
Рывок – и я в ней.
Нелли вскрикивает и закатывает глаза, снова ударяясь затылком о зеркало. Беру одну ее ногу и ставлю на тумбу, максимально широко раскрывая, чтобы трахать ее членом и пальцами. Срываюсь в бешенный темп, наверное, оставляя синяки на её бёдрах и груди, но смотрю только в ее колдовские глаза. И она смотрит, прикрывая на секунды веки, со рваными стонами, но тут же распахивает глаза, чтобы топить меня в своем взгляде, еще и еще.
Да, да, я мечтал об этом. Тело сводит от нереального кайфа. Мое удовольствие концентрируется даже не в паху, а где-то в голове, взрывая все вокруг к чёртовой матери.
— Сильнее! — требует Нелли, хватая воздух, сама обхватывает мои скулы, кусает губы в порыве бешеной страсти.
Больно кусает, со злостью, отчего внутри меня распирает еще одна горячая волна удовольствия.
— Я хочу сильнее и глубже! — требует она.
Нельзя отказывать женщине в таких желаниях. На секунду выхожу из нее и снова насаживаю ее на член, очень глубоко, до конца.