- Касаока может начать твое обучение, - сказал сэнсей в один прекрасный день. - Будешь моим вторым секретарем.
Касаока глянул на Ицки и тяжело вздохнул:
- Скажи честно, - коротко потребовал он. - Ты хочешь день-деньской украшать собой дом? Или работать?
- Я хочу работать, - ответил Ицки.
Ямабэ платил ему слишком много для должности красивого элемента декора, и Ицки намеревался стараться изо всех сил.
Касаока слегка смягчился, но продолжал смотреть строго:
- Великолепно. Тогда сегодня и начнем. С этого момента ты подчиняешься и Ямабэ-сэнсей, и мне, но поблажек не жди.
От своих слов старший секретарь не отступал. Навыков и опыта у Ицки практически не имелось, и супервизор тщательно исправлял малейшие его ошибки. Каждый вечер Касаока проверял выполненную работу и давал Ицки книги. Молодой человек, сознавая свою некомпетентность, был ему благодарен и из кожи вон лез: штудировал книги, копался в Интернете, задавал вопросы. Он даже начал засиживаться за учебой допоздна, вызвав недовольство Ямабэ.
- Для работы у меня и Касаока есть, - ворчливо пожаловался сэнсей. - А ты.... Я просто хочу, чтобы ты был со мной.
- Извините, - пробормотал Ицки. - Но я хотел бы продолжать учиться.
Ямабэ молчал.
- Быть с вами - мой долг, - осторожно добавил Ицки, - но мне надо учиться, чтобы приносить вам еще больше пользы.
Ямабэ пожал плечами:
- Как пожелаешь. Но советую правильно расставлять приоритеты.
Ицки совет принял к сведению.
Хотя он и делал явные успехи, однако выше головы прыгнуть не мог. Касаока жил и работал с Ямабэ годами и великолепно справлялся со своими обязанностями. У Ицки не было шансов его заменить, да он к этому и не стремился. С Касаокой сэнсей обращался, как с обычным служащим, а Ицки, по его разумению, требовал опеки и защиты.
Когда Ямабэ бывал не в духе, ему хватало одного взгляда на свою любимую игрушку - и на его губы возвращалась улыбка. Он поглаживал Ицки по рукавам, шутливо тянул за волосы, осыпал комплиментами. Через несколько недель после того, как Ицки вступил в должность, поползли слухи, что он оказывает сэнсею и другие услуги, более интимного плана. За эти полгода Ямабэ редко показывался в мастерской. Сэнсей работал под настроение, мог не притрагиваться к проекту неделями, но полгода даже для него было чересчур. Внезапное охлаждение Ямабэ к искусству порождало массу домыслов.
Кто этот загадочный парень, ни на шаг не отходящий от сэнсея? Позже Ицки начал появляться с Ямабэ на публике, и сплетники замололи языками с утроенной силой.
Но все было исключительно платонически. Потребуй сэнсей физической любви, и Ицки не смог бы отказать: он принадлежал Ямабэ душой и телом. Отсутствие данной грани в их отношениях, скорее, казалось ему удивительным.
- Сэнсей, вы не беспокоитесь о своей репутации? - не выдержал однажды Ицки.
- Пусть болтают, - усмехнулся Ямабэ, любовно пропуская сквозь пальцы шелковистую вороную прядь. - Помолчал и сурово напомнил: - Я тобой доволен и не хочу, чтобы ты от меня что-то скрывал. Не забывай: пока ты здесь - никаких интрижек.
- Я помню, - заверил Ицки.
Люди Ямабэ продолжали косо на него смотреть, однако Ицки полностью их игнорировал. А что бы он сделал, встретив Токиву?
Ицки слышал, что друг закончил стажировку и больше не появляется в мастерской. Новость его порадовала, но немного и огорчила.
Они встретились через год. Дело было на очередной выставке - Касаока отправил Ицки с поручением в ближайший магазин. На обратном пути кто-то окликнул молодого человека по имени. Он медленно обернулся, и сердце застучало с перебоями. Это был Токива - затянутый в черный костюм и безмерно изумленный. Он, оказывается, осматривал ту же выставку.
Услышав из уст Токивы свое имя, Ицки впервые осознал, что, Ямабэ - единственный, кто называет его по имени, остальные ограничивались сухим "Хасимото". Единственный - если не считать Токиву. Его захлестнула волна воспоминаний. Все эти годы он ждал одного - увидеть друга. Много надо было сказать, за многое извиниться. Ицки не знал, с чего начать.
- Эй, - Токива приподнял бровь. - Откуда ты здесь взялся? А уж вырядился как...
Тут Ицки вспомнил о данном Ямабэ обещании, пришел в себя и инстинктивно шарахнулся в сторону, хотя Токива смотрел прямо на него. Тогда, двумя годами раньше, он пропал без предупреждения. Неудивительно, что Токива поражен.
- Ицки? Ты чего?
Застывшего, как олень в фарах ревущего грузовика, молодого человека спасло появление Касаоки. И хоть Ицки старался удержать лицо, супервизор уловил его смятение.
- Это новый секретарь Ямабэ, - сообщил Касаока озадаченному Токиве. - Извините, нам пора.
Недоумевающий Токива остался позади.
- И что это значит? - осведомился супервизор, уводя Ицки в залу.
- Мы были... друзьями, - пробормотал тот. - Мы... так и не попрощались...
- Ямабэ-сэнсей знает? - мрачно спросил Касаока.
Ицки кивнул.
- Плохо, - вздохнул Касаока. - А ведь Токива был его любимым учеником.
Ицки недоверчиво наклонил голову.
- Прямолинейный парень, Ямабэ такие нравятся. Сэнсей даже предлагал ему остаться в команде.
Наверное, Ямабэ считал Токиву особенным, решил Ицки.
- Ты его еще не раз встретишь. Удержишь себя в руках? - мягко продолжал Касаока. - Токива отклонил его приглашение, но по-прежнему имеет право пользоваться мастерской. Так что у вас есть все шансы столкнуться.
Он сочувственно глянул на Ицки:
- Ты уже заметил, что Ямабэ-сэнсей - редкостный собственник. Но в твоем случае это выходит за всякие рамки. Он может приревновать тебя к Токиве.
- Я понимаю, - отозвался Ицки. - Я сделал выбор и останусь при своем. Просто хочу объяснить Токиве мою ситуацию.
Но случая не выпало. За следующие недели Ицки и правда неоднократно видел Токиву, однако Ямабэ делал все возможное, чтобы их развести. Если замечал молодых людей вместе, отсылал Ицки под предлогом какого-нибудь поручения. Порой, стоило Ицки выйти из-за стола, и Токива направлялся за ним. И тогда Ицки молча страдал, пока друг умолял его сказать хоть слово.
Было столько вещей, о которых он хотел бы рассказать - о маме, о долге, о своем неожиданном исчезновении... Он отчаянно хотел извиниться, а вместо этого держал Токиву на расстоянии.
- Прости. Обращайся прямо к Ямабэ-сэнсей. Мне нельзя с тобой разговаривать.
- Ясно, - с обидой ответил Токива, подозрительно глядя на Ицки. - Только ответь на один вопрос: ты продолжаешь рисовать?
Ицки оцепенел. На самом деле, он не дотрагивался до карандаша и красок с того самого дня на стройплощадке. Если уж на то пошло, альбом конфисковали вместе с другим имуществом - и драгоценный тотем тоже. Ицки чуть ли не на коленях перед Ямабэ ползал, вымаливая разрешение взять статуэтку с собой, но тот не позволил. Отвезли ли тотем матери? Или же сестре? Ицки не знал, и это выводило его из себя.
Он поднял на Токиву глаза и выдавил:
- Я бросил рисование. У меня сейчас много других занятий.
- И ты счастлив?
Словно ножом в сердце.
- Больше не хочется, вот и все, - солгал Ицки.
Вежливо извинился и ушел. И Токива не последовал за ним.
Ямабэ, проведав, что они общались, спросил Ицки, о чем шла беседа. Ицки с деланным безразличием пожал плечами:
- Перекинулись парой слов. Ничего особенного.
Следуя запрету Ямабэ, молодой человек держался с окружающими настороже - и в мастерской, и на приемах. Чаще всего он галантно улыбался и подпирал стену. Такое поведение лишь подливало масла в огонь слухов, но ничего лучшего Ицки выдумать не мог. Он был собственностью Ямабэ, игрушкой, в которую вкладывали время и деньги, которую доводили до совершенства; произведением искусства, сделанным специально для выставки. Его отношения с посторонними Ямабэ раз и навсегда ограничил девизом "Смотри, но не трогай": редкий хозяин может спокойно наблюдать, как его любимец фамильярничает с чужими. Хорошо ли живется драгоценности под стеклянным колпаком, любоваться на которую дозволено лишь издали? Ицки понадобилось еще шесть месяцев, чтобы осознать это в полной мере.