— Сегодня нет других дерущихся женщин, — сказал он.
— Что? — она пыталась изобразить акцент Рассека.
— Если сидишь тут, ты сражаешься, — сказал мужчина. — А женщин больше не осталось. И ты слишком худая, чтобы биться с теми мужчинами, — он кивнул на три ринга.
Проклятье. Кердан должен был предупредить ее. Она сделала еще глоток эля, а потом прошла к центральному рингу, расталкивая болельщиков, пока не смогла видеть происходящее без помех. Феликс победил. Снова.
Кердан запрыгнул в ринг. Он снял рубаху, остался только в черных штанах. Он разминал мышцы, глядя на противника, который был примерного одного роста и веса с ним. Феликс вспотел, взгляд был диким. Двое мужчин кружили, как хищники, ждущие, чтобы напасть. Люди вокруг Аллиссы кричали, предвкушая кровь. Ее мутило от волнения. Она не могла поверить, что Кердан делал это.
Они продолжали кружить. А потом Феликс бросился к Кердану, сбивая его.
ГЛАВА 18
Кердан упал на пол, Феликс оказался на нем. Кердан обвил его ногами, стряхнул с себя противника и вскочил на ноги.
Феликс рассмеялся.
— Наконец-то, пришел боец! — они снова стали кружить.
Кердан замахнулся в сторону лица противника. Феликс отклонился, кулак Кердана почти задел его. Феликс взмахнул кулаком, но Кердан отразил атаку и ударил Феликса по животу. Феликс замахнулся снова, Кердан пригнулся, уходя от удара. Они двигались так быстро, что Аллиссе было сложно увидеть, у кого преимущество. Кердан обвил рукой под и вокруг руки Феликса, извернулся телом так, что был за ним. Феликс ударил локтем в бок Кердана, пытаясь вырваться. Кердан не мешкал. Он пнул по ноге Феликса, и тот упал на колени. Двое сцепились на полу, катались в борьбе.
Кердан смог поймать Феликса и выгнуть его руку. Чуть надавив, он мог сломать руку Феликса.
— Сдаешься? — спросил Кердан.
— Нет.
Кердан надавил сильнее, и Феликс завопил.
— Сдаешься? — повторил Кердан.
— Да!
Кердан отпустил его. Мужчина, следящий за боем, назвал Кердана победителем, и в таверне загремели крики и топот. Кердан опасно улыбнулся и поднял победно руки.
Феликс с неохотой покинул ринг, вошел следующий. Аллисса не знала, сколько раз Кердану придется сражаться, но ей было все равно. Бои ради веселья были жуткой затеей. Но… все же… она убегала из замка, чтобы с Гревиком, простолюдином, ловить преступников. Как принцесса, она не могла вести себя так безрассудно. Но делала это. Ради трепета, ради свободы, ради помощи ее народу. Может, так Кердан расслаблялся, мог быть собой.
Начался следующий бой. Кердан ударил кулаком, и противник легко отразил удар. Мужчина смог ударить Кердана по щеке, и его голова отдернулась, кровь отлетела от кожи. Аллисса сжала перила из веревки, не могла отвести взгляда. Они быстро обменялись ударами, упали на пол. Кердан смог оказаться сверху, и мужчина под ним дико брыкался, пытаясь сбросить его. Кердан вонзил колено в противника. Через миг мужчина сдался.
Толпа шумела, все поддерживали Кердана.
Прозвенел свист. В таверне стало тихо, женщина стояла на баре, подняв руки.
— Друзья мои, — завопила она. — Бои закончились, пора выпивать.
Люди вокруг Аллиссы топали по полу, вопя. Комната сотрясалась от шума. Все таверны Рассека были такими? Она такое еще не испытывала. Несколько мужчин надели фартуки и носили круглые подносы с кружками. Они ходили среди толпы и раздавали напитки тем, кто платил.
Кердан подошел к краю ринга и спустился, его тут же окружили три женщины. Одной хватило наглости вытереть его лицо от пота своим рукавом. Аллисса отпрянула на шаг. Когда она была в замке Одара во Френе, он был черствым, заигрывал с другими женщинами при ней. Она не хотела, чтобы с ней снова так обходились. Она повернулась и прошла к выходу. В таверне было столько людей, что ее толкали в стороны.
И она врезалась в Кердана, ее голова ударилась о голую грудь. Он сжал ладонями ее плечи, не дав ей упасть.
— Куда идешь? — спросил он, пот капал с лица.
— Я, кхм, ухожу, — он был без рубахи. Проклятье. Он собирался стоять так, держать ее, будучи полуобнаженным, посреди таверны с незнакомцами?
— Почему? — он улыбнулся. — Ревнуешь?
— Нет, — она фыркнула.
Кердан рассмеялся.
— Я не думал, что кто-то, такой уверенный, как ты, будет ревновать. Особенно если ты считаешь меня только другом.