− Знаешь, Золотко, − я скривился, услышав дурацкое прозвище, которое мне дали сокурсники, − Эдик запал на твою маленькую попку. Так что проценты сможешь отработать так, как ты любишь. Машинка твоя будет у меня в целости и сохранности. Давно о такой куколке мечтал, а вот квартирку мы продадим. Не переживай, родаки тебе новую купят. Только не играй больше со взрослыми дядями, Золотко.
Я не знал, что мне делать. Таких проблем у меня ещё никогда не было. Видимо, удача повернулась ко мне филеем. Склонив повинную голову, пошёл просить помощи у папы. Он орал так, как не орал даже когда я в пятнадцать лет признался, что гей. Тогда вмешалась бабуля, и шторм быстро утих, зато теперь я получил на всю катушку. Мой папа, после того как наорался всласть, потребовал координаты Гарика, клуба и Эдика. Всё, что знал сам, я выложил. Естественно, что информации было негусто. Я с пеной у рта доказывал папе, что не мог поставить те подписи, но тут предок напомнил мне, что есть у меня дурацкая привычка в задумчивости выписывать вензеля на листках бумаги, и Гарик вполне мог стащить парочку экземпляров подписи. И вот тогда до меня сразу же дошло, что тогда дело труба. Папа мне так и сказал прямым текстом. Меня на следующий же день с вещами отправили к бабуле в деревню. В ссылку, как декабриста, блин! Или скорее в бега. Подальше от разборок, в которых мне просто, ой, как хотелось самому поучаствовать. Только кто же мне даст? Хоть у меня и есть младший братишка, меня по-прежнему слишком сильно любят и лелеют. Да и с моим спокойным и уравновешенным папой лучше лишний раз не спорить, а то можно разбудить бурю, так что молча уехал, пообещав никому не звонить и не говорить, где я осел. О том, откуда родом моя мама, я знакомым и друзьям не рассказывал. А зачем оно им? Гарик же с моей семьёй был знаком шапочно, никаких подробностей из личной жизни я ему не рассказывал, даже детскими воспоминаниями не делился. Интуиция, что ли, намекала, а я прошляпил? Н-да…
− Спасибо, бабуля, всё было очень вкусно, − прихватив грязные тарелки со стола, застеленного красивой скатертью в цветочек, поцеловал я родного человека в щёчку. Бабуля расцвела улыбкой. — Тебе с чем-нибудь помочь?
− Не нужно. Огород уже мне помогли убрать, разве что яблоки в саду можешь в корзину собрать. Я варенье потом сварю. Корзинка на террасе стоит.
− А кто помог-то? — удивился я.
− Кто и всегда, − глянула на меня бабуля, заставив покраснеть. Уж точно не наша городская семейка. В последнее время мы тут редкие гости. — Вит парней прислал. Они всем пенсионерам помогают.
− Вит?
− Один из моих бывших учеников. Он лет пять назад вернулся в деревню, хозяйство большое завёл, работу людям дал. Фермер, как сейчас говорят. Он вообще порядок здесь навёл. Даже мужики теперь больше работают, чем пьют. Строго у него. Большой дом на другом берегу речки его, как раз из твоего окна отлично видно.
− Значит, у вас тут сплошные перемены?
− Да. Если будет желание, можешь взять из сарая свой самокат и поехать вечером по деревне прокатиться, − предложила бабуля.
− Какой самокат? — не понял я.
− Да тот, что ты притащил, когда вы с мамой здесь погром устроили.
− Евроремонт, бабуля, − улыбнулся я, вспомнив, что за самокат. Обычный скутер. — А он разве на ходу?
− Конечно, на ходу. Его Паша буквально позавчера заправил, когда на рыбалку ездил.
− Не понял? Это какой Пашка на моём самокате катается? Солнцев? — возмутился я шутя.
− Он самый. Паша иногда на дальнее озеро рыбачить ездит. Туда на машине не проехать, а на этом самокате самое оно по узкой тропке.
− Я думал, что Пашка куда-нибудь в город уедет после учёбы.
− Он окончил ветеринарный техникум. Теперь с отцом работает. Он как узнал, что ты приехал, обрадовался. Сказал, что вечером зайдёт.
− Сто лет его не видел, а ведь дружили раньше, − хмыкнул я, обрадовавшись. Интересно будет посмотреть на друга детства. — Ладно, бабуль, побежал я яблоки собирать.
Я даже и не думал, когда вчера вечером приехал в деревню, что следующий день так хорошо начнётся. Может, мои бега будут не такими уж и скучными.