— Сейчас вы не в том состоянии. Слишком жива обида. Не стоит на ней зацикливаться. А о жизни, смысле в ней еще будет время подумать, когда отдохнете! Хоромы предложить не могу. Но койка имеется. Горничная вам покажет, где вас поместим! — сказала уходя женщина.
Егора поселили в маленькой комнате, где горничные хранили постельное белье.
— Здесь тепло и сухо, а главное, никто не беспокоит, — пожелала спокойной ночи и тихо прикрыла за собой двери.
Утром Егор проснулся от шума в коридоре. В гостинице начинался рабочий день. Убирали в номерах, в коридоре, вестибюле. Вскоре и к нему постучалась горничная, ей потребовалось постельное белье. И женщина, открыв шкаф, пожаловалась, что дверцы плохо закрываются, а столяра в гостинице никак не найдут.
Егор подошел, глянул, попросил найти ему стамеску и отвертку. Через десяток минут двери шкафа закрывались легко и плотно.
Горничная тут же рассказала об этом Нине Владимировне. Та ничего ей не ответила. Решила сама поговорить с человеком. Тот не заставил себя ждать.
— Как вы намерены жить дальше? Что решили для себя? Я вчера думала, как помочь вам. Конечно, проще всего было бы дать деньги на обратный билет, чтобы вернулись домой! Семья есть семья! Может, помиритесь, все наладится, ведь там мать, она, конечно, беспокоится! Матери каждый ребенок дорог, и о вас ее сердце болит. Но… Станет ли это помощью? Где гарантия, что случай вчерашний не повторится вновь? А ваша сестрица не воспримет возвращение как ваше поражение? И уж тогда постарается взять реванш! Может, нужно переждать время, чтобы ваша семья поняла, что вы способны прожить без них, прокормить самого себя? Это было б вашей победой! Но решайте сами, как разумнее и правильнее поступить.
— Мне по душе последний вариант. Но имеется заковырка. У меня нет ни гроша даже на еду!
— Не спешите, Егор! О проблемах поговорим чуть позже. Сначала по сути! Вас устраивает самостоятельная жизнь, я правильно поняла? — спросила Нина Владимировна.
— Конечно! Хочу человеком стать! Жить без попреков. Зарабатывать себе на кусок хлеба своими руками! Чтоб не стыдиться заработанного, чтоб мне никто вслед не плевал!
— Что вы умеете?
— В зоне работал на шахте. Там же научился немного столярничать, плотничать. Пусть не совсем профессионально, но своими руками делал ремонт в доме матери. Штукатурил, белил, красил, сам заменил ванну, мойку, старые трубы сменил на новые. Без дела не сидел. Мне за дом краснеть не пришлось бы!
— Я предлагаю вам остаться у нас в гостинице! Работы хватит! Без дела не соскучитесь. Конечно, наш дом гораздо больше вашего. А потому и забот поприбавится. И работать придется побольше, как всем нам. Ведь хозяину всегда не до отдыха!
— Значит, снова в домовые? — усмехнулся Егор.
— У нас по штату положен столяр. Оклад неплохой! Уверена, что устроит. На вашей совести — вся мебель гостиницы. Ну а если придется помочь сантехникам или малярам, тут отдельный наряд выпишет бухгалтерия. Но помните, Егор, никаких выпивок! Этого у нас не прощают!
— Я не пью! После аварии в шахте в рот глотка не взял. Хотя годы прошли.
— Жить вы будете в той же комнате, где сегодня ночевали! О вашем питании не беспокойтесь. Получите талоны и по ним вас станут кормить в ресторане, какой до семи вечера работает в режиме столовой! Помыться всегда сможете в служебном душе.
— Но мне нужен инструмент для работы.
— Составьте список. И завтра все получите!
— Еще одно! Мне надо будет съездить домой, чтобы взять вещи, сменное белье! Я ведь в чем стоял, в том и ушел.
— Дело ваше! Но мне кажется, с этим визитом стоило бы повременить. Всем остыть надо! И прежде всего нам, Егор! Дело не в гордыне! Это чувство низменное. Вам надо закрепиться у нас, поверить самому себе, вернуть достоинство и имя! Стать нужным, почувствовать вкус к жизни, дорожить ею, чтобы не вымораживать душу и сердце на ступенях! Вы — мужчина, и сумейте это отстоять и уберечь! Когда твердо почувствуете себя на ногах, моя помощь вам уже не понадобится! А я буду считать, что свое сделала. Дай Бог, чтобы у вас получилось и я не ошиблась, поверив вам! А теперь идите завтракать! Приятного аппетита! — подала талоны директор гостиницы.
Вскоре Егор начал работать. С раннего утра до позднего вечера сбивал, склеивал столы, стулья, кровати, тумбочки, шкафы, ремонтировал двери и оконные рамы.
Он не спешил, работал основательно, ремонтировал надежно. Клеил шпон, менял ручки на мебели. Без лишних слов подтягивал протекавшие краны, менял сальники, чистил системы в номерах, даже не говоря о том директору, не требовал дополнительную оплату за сантехнические работы, не мелочился. Случалось, по неделе возился в одном номере, в ином управлялся за два дня. Он не жаловался на усталость. Хотя, возвращаясь поздним вечером в свою комнату, валился в постель, как подкошенный, и тут же засыпал. Ему вскоре перестали сниться сны. Егору некогда было думать, вспоминать прошлое. Он жил днем сегодняшним и не хотел, чтобы завтра что-то изменилось.
Человек не замечал времени, не считал переработок, не просил помощи. Он не сразу заметил, как из его комнаты исчез бельевой шкаф, а на полу появился палас.
Вернувшись однажды уже к полуночи, огляделся, к себе ли попал. На тумбочке стоял цветной телевизор.
— Не новый, конечно, но работает хорошо! Нина Владимировна распорядилась поставить! — ответила дежурная по этажу.
Вскоре у него в комнате появилось кресло. Одно из списанных. Его он отремонтировал своими руками. Заменил обивку и кресло стало, как новое.
Таких не меньше трех десятков вернул к жизни, обновил диваны для холлов, отремонтировал стойки в буфетах, уголок администраторов.
Три месяца пролетели незаметно. Словно три минуты прошли. Человек не сразу заметил, что на улице вовсю буйствует весна, и город, оживший после зимних холодов, повеселел, заулыбался, украсился молодой листвой, сиренью и черемухой.
Егор не выходил из гостиницы. Он редко смотрел в окно, да и то не на улицу, а на рамы и подоконники. Там, за окнами, был чужой мир, здесь, в гостинице — его дом, к какому привык и полюбил. Здесь ему помогли. Считали человеком, мастером. Своим.
Порою он забывал об обеде. И тогда горничные приносили поесть в номер. Женщины охотно взялись купить Егору все необходимое для жизни. Приобрели для него сменное белье, обувь и одежду. Распорядились его получкой бережно, отчитались до копейки, даже на конфеты взять отказались.
Егор работал и по выходным. Сам так хотел. Загружал себя делами, а их всегда хватало. Он избегал отдыхать. И на майские праздники по-настоящему страдал от безделья. Он не находил себе места и слонялся по комнате неприкаянно. Он отвык от отдыха и мучительно ждал, когда кончатся праздники. Ему нечем было заткнуть эту пропасть свободного времени, свалившуюся на него внезапно. Егор отвык от телевизора и ни разу за все время не включал его. Человек только тогда решился выглянуть в окно и к своему удивлению увидел прямо перед окном зеленую голову березы.
— Весна! Вот это да! А я совсем забыл, что на дворе — май! Потерял счет времени. Да оно и немудрено. Слишком долго замерзал. Сначала на Севере, потом в Москве! Оттого оттаивать довелось немало! Зато все и всех из души выбросил. Словно и не было у меня никого! — усмехнулся самому себе. И, глянув в стекло, сказал своему отражению: — А ведь не на получки вел счет времени! И за пенсией не бегал всякий день! Ну ругался с бабами за оплату жилья, не ждал от Тоньки на курево. Сам жил и зарабатывал. Ни у кого в долг не клянчил. Никому ничем не обязан, кроме Бога! А после него
— Нине Владимировне! Если б не она, откинулся б тогда на ступенях! И никто б не знал, почему сдох. Но ведь жив! Назло всем! Прежде всего, Тоньке! Уже эта, небось, поминки по мне справила. Надо ей кайф обломать! Подпортить настроение! А что? Мало того, что живой, скажу, мол, заявился за вещами! Пусть побесится лярва! Она с ума сойдет, облезлая крыса, когда увидит, что выжил и
человеком стал заново! — подошел к Ирине — дежурному администратору и попросил заказать для него разговор с Москвой, написал номер телефона, вернулся в комнату, ожидая вызов.