Егор открыл дверь на кухню. Полуголая баба от неожиданности ахнула. Выронила чашку чая на себя. И, растерянно глянув на осколки, сказала покраснев:
— Надо ж, не повезло! Все рабочее место обожгла. Весь товарный вид насмарку! И угораздило тебя появиться не вовремя! — нагнулась поднять осколки.
А Егору смешно стало. Он подал бабе яйцо, посоветовав смазать ожог белком. Но вошедшая Лидка рассмеялась:
— До ночи заживет, как на барбосе! Ты своему пузу баксы покажи, а еще лучше — приложи их на ожог. Вмиг пройдет! Поймет, что не ко времени помеху чинить хозяйке!
Бабы быстро прибрали на кухне. Усадили Егора за стол, накормили, напоили чаем. Сказали, что Тоня вместе с матерью отлучились в магазин и обещали скоро вернуться.
Мужик уже собрался пойти к себе в комнату, как вдруг увидел спешащую к дому женщину.
— Антошкина училка прется! Лидка, держись! — выскочила из кухни полуголая баба, оставив Егора с Лидией наедине, в нее тотчас ворвалась классная учительница Антона.
— Забирайте своего сына из школы, сколько я вас просить буду о том?! — забыла поздороваться.
— Что он отмочил? — уронила баба руки.
— Вы только представьте, принесли дети в класс наглядное пособие к уроку анатомии — скелет человека, а ваш сорванец ему презерватив приспособил. Учительница хотела его сорвать, а он взорвался. Резина к руке насмерть приклеилась. И все платье краской испорчено, какою Антон презерватив заполнил. Не мальчишка — негодяй растет!
Егор едва сдерживал смех.
— Зачем кричать? Вы не в классе! А мы — люди взрослые! Прекрасно слышим! — осадил учительницу.
Но та не унималась:
— Вас бы на мое место, не только орали бы, убили б паразита! Терпенье лопнуло! На прошлом уроке он на этот же скелет надел бюстгальтер и парик. К кисти привязал плакат, мол, отдаюсь за баксы… Никто из класса до Антона не знал о сексе ничего. Теперь все грамотными стали!
— А что в том плохого? — перебил Егор.
— Как так? Вы смотрели учебники Антона? Знаете, что использует вместо закладок? Презервативы! А вы его защищаете!
— Сами виноваты! Подхода к пацану не нашли. Не сумели заинтересовать. Вот он и развлекается, чтобы не скучать, не уснуть на уроках.
— Нашли индивида! Всем интересно и только ему скучно! Чем Антон лучше других детей? Пошляк и хулиган, циник! Второго такого во всей школе нет! — раскраснелась, завелась учительница. — Вы не представляете, как он изводит всех! Вон учительнице по математике подложил под стекло фотографию голого мужика во весь рост и написал: "Доставлю истинное удовольствие в любое место". А внизу адрес и телефон того сексуального гиганта!
— Выходит, звонили, раз знаете, что именно тот мужик проживает по указанному адресу! — расхохотался Егор, учительница покраснела до корней волос, смутилась, умолкла на время. Но Егор взорвался новым залпом. — Вы застряли во вчерашнем дне! А время бежит, меняет детей. Вы за ними не успеваете. Не знаете, как держать себя с мальчишкой! Будьте самой собой, и все образуется! Не отпихивайте его, не отделывайтесь. Класс не поймет, скучно будет без Антона.
— Ну, уж это слишком! Кем вы ему приходитесь? — спросила внезапно. -
— Дальней родней. А впрочем, какая разница, кем довожусь? Антон — умный пацан. С ним надо найти общий язык!
— Мы от него устали! Поищите другую школу! Уберите его от
нас!
— Слабачка! С одним не смогла сладить! А через пару лет зелень потребует, чтоб всех вас заменили! Чтоб другие пришли работать. Не зацикленные, добрые и умные. А вы останетесь без навара! Может, так оно и лучше будет! — начал злиться Егор.
— А вы нас не пугайте! Мы и так без зарплаты уже третий месяц работаем. Кто на такую каторгу задарма пойдет?
— Только дураки! — рассмеялся Егор зло и добавил: — Сама подтвердила! Чему же удивляешься, что Антон раньше других о том допер? Гордитесь, хоть один у вас имеется пацан как пацан!
За разговором никто и не заметил, как в открытую створку окна подглядывает Антон. Он внимательно слушал споры взрослых. Ему было приятно, что за него впервые в жизни вступился мужик. Пусть он и чужой, но зато отстаивает, как своего. И мальчишке, озябшему душой в чужом и непонятном городе, стало тепло. Хоть один человек на этом свете понимает его и жалеет.
Антон сел под окном. Его снова выгнали с урока истории, где никто не поверил ему, что столицей является Одесса, а не Москва, что вся жизнь и цивилизация на земле началась в Одессе. Он скучал по ней. Этой жгучей тоски не разделил с ним никто. Его не понимала даже мать. А мальчишка бредил своим городом и не переставал любить…
Там, в Одессе, остались его друзья. Там он знал каждого и с ним были знакомы все. В этом городе он родился и был каплей его крови, тепла и моря. Москва была для него сродни Колыме — холодной и подневольной.
Антошка никак не мог поверить в то, что люди здесь живут по доброй воле. Серые, злые лица москвичей раздражали мальчишку. Снующие, жующие на ходу, крикливые и ругливые, они не знали искреннего смеха и умели лишь высмеивать. Они грязно матерились даже без поводов. Без причин расталкивали, сбивая с ног детей и стариков. Бездушие, хамство, слепота московской толпы, оголтело бегущей по улицам и станциям метро, вызывала тошноту и отвращенье.
За весь месяц жизни ни одной улыбки, шутки, доброго слова не слыхал. А ведь в Одессе он был избалован всем этим и привык, как к воздуху.
Чужой, удушливый город Антон никак не мог признать и мстил ему и москвичам за свое вынужденное здесь пребывание. Он дразнил, обзывал, избивал своих сверстников. Стрелял из рогатки в милиционеров и дворников. Устраивал пакостные козни учителям. И ни с кем не хотел дружить.
Вот и теперь сидел под окном, как подброшенный в чужой двор щенок, заблудившийся в своих бедах и собственной судьбе.
Он и не услышал, как на кухне понемногу стих спор. Взрослые уже не ругали пацана, а говорили о чем-то, смеясь во весь голос.
Антон не знал, что Егор пообещал заняться им. И найти ключ к осиротевшей душе мальчонки.
Учительница ушла незамеченная Антоном. Его увидел Егор, высунувшийся в окно. И позвал в дом.
— Тебя опять с уроков вышибли? — спросил хмуро.
Антошка внутренне сжался. Ждал брани, моралей, может, даже
оплеуху отвесит на правах хозяина этот серый мужик. И мальчишка молчал. Знал, если их выкинут из дома, жить будет негде. Так говорила мать, потому приготовился стерпеть все.
— Иди умойся и живо к столу! — потребовал Егор. А сам вполголоса разговаривал с Лидией. Когда Антошка сел к столу, Егор встал и сказал бабе: — Покорми сына! А ты, Антон, если будет настроение, зайди ко мне. Я пойду прилягу…
Антошка долго крутился возле двери Егора. Но вернувшиеся из магазина Антонина и Серафима засыпали мужика обновками, долго заставляли примерять каждую и не торопились уходить. Они радовались тому, что Егор сегодня хорошо поел и даже сумел самостоятельно побриться.
— В таком цветнике не хочется быть обезьяной! Поневоле в мужики лезешь! — отшучивался тот, смеясь.
— Ты один на весь дом мужик! Хозяин! Скорей поправляйся! Бери все в свои руки! — говорила Серафима.
— Отдыхай! Не спеши впрягаться в лямку! Вылечишься, оглядишься. Не рви пупок! Домашний хомут мы и без тебя потянем! — успокаивала Антонина брата, выходя из комнаты, и чуть не столкнулась с Антошкой.
Тот, не ожидая приглашенья, юркнул в двери, предполагая, что бабы успокоили, обрадовали мужика. И он не будет ругать его, Антона, за шкоду в школе.
— Колись сам, за что сегодня выперли? — спросил Егор, едва мальчишка появился на пороге.
— Ничего особого! Пустяк сущий! — мялся пацан, вглядываясь в лицо человека, пытался угадать, успеет он выскочить в окно от оплеухи или нет?
— Оттрамбовал кого-то? — спросил Егор.
— Нет! Клянусь Одессой, никого не тыздил! — выпалил Антон.
— Облаял училку?
— Ни словом!
— Спер что-нибудь?
— Да нет же!
— Тогда что отмочил? — удивился Егор.
— Училку по истории учил летать! Пугачи с карбитом под ножки стула поставил.