— Да, — согласился Оскан. — Вчера и много лет назад. Тогда мне не верилось, что все происходит на самом деле, а сейчас кажется, что это было лучшее время в моей жизни. У нас не было других забот, кроме долгой дороги. Не было других страхов, кроме возможной скорой гибели, но как раз перед лицом смерти мелкие тревоги отступают.
Фиррина поплотнее запахнула плащ.
— Знаешь, мне тогда даже на минуту захотелось, чтобы это путешествие длилось вечно. Это было, когда мы впервые увидели северное сияние. Небо пылало, вервольфы неслись сквозь вечный мрак… И мне было так… спокойно. Не знаю, как еще сказать. Мне казалось, если мы умрем сейчас, то просто будем и дальше лететь в бесконечность…
Оскан взглянул на нее.
— Эй, а где же моя воинственная королева, готовая сражаться за место в Валгалле?
— Она просто немного устала, Оскан. И напугана.
После такого признания Ведьмак вытаращился на Фиррину с открытым ртом, но вовремя спохватился и подобрал отвисшую челюсть.
— Ну, даже самый закаленный воин порой может расклеиться. Мы пытаемся противостоять Сципиону Беллоруму и его вымуштрованной по струнке орде безумцев. Никто не вправе осуждать тебя, что ты боишься. Все мы боимся.
Фиррина долго не отвечала, а когда вновь заговорила, в ее голосе звучали прежние стальные нотки.
— Не воображай, пожалуйста, будто я боюсь смерти. Дело не в этом. Вовсе не в этом. Я не просто боюсь проиграть, запятнать честь рода Линденшильда Крепкая Рука. Веками люди полагались на нас, веками мы выполняли свой долг, защищая их. Все ждут, что я скажу, хотят, чтобы была достойна всех Железнобоких, Северных Медведей и Отважных Дев. Иногда это слишком…
Не придумав ничего более утешительного, Оскан обнял ее за плечи и сказал:
— Для меня ты просто Фиррина, и этого мне довольно.
Тут, как назло, раздался гулкий топот солдатских сапог по стене, Фиррина с Осканом испуганно отпрянули друг от друга и нахохлились. Вскоре из-за угла показался дружинник, за которым шел Тараман-тар.
— Докладывайте, капитан Осгуд! — рявкнула Фиррина.
— Никаких происшествий, госпожа. Разве что один остолоп поскользнулся на лестнице и сломал запястье. Вот если бы господин Оскан взглянул на него…
— Господину Оскану и так есть чем заняться, он не обязан выхаживать полупьяного пехотинца, который на ногах не держится.
— Вообще-то, это был всадник, госпожа, — ответил капитан Осгуд.
— Какая разница! — огрызнулась Фиррина. — Мой советник слишком занят.
Капитан молча отсалютовал, развернулся кругом и удалился. Тараман-тар остался стоять на стене, пытливо глядя на королеву.
— Кстати, Фиррина, я тут думал насчет раненых… — заговорил Оскан. — Капитан Осгуд как раз мне напомнил. Мы почти все продумали, но ведьмы пока не прибыли, да и лазарет еще не скоро будет готов. Перестроить старую конюшню в дом исцеления — нелегкая задача, а я давно увиливаю от своих обязанностей. Думаю, лучше я все-таки пойду и займусь этим.
— Как хочешь, — ответила Фиррина.
Она уже достаточно пришла в себя после объятий Оскана, чтобы признать теперь правоту его слов.
— Ну, тогда я пошел. Заодно посмотрю, что там у этого солдата с запястьем. — И юноша убежал прочь так торопливо, словно чувствовал себя виноватым.
— Я смотрю, королеве и ее ведьмаку-советнику порой нелегко понять друг друга, — заметил Тараман-тар, когда они остались одни.
Фиррина с досадой посмотрела на него.
— Между прочим, человеку и так несладко живется в четырнадцать лет, даже когда не приходится вести войну и управлять страной. А ты удивляешься, что нам нелегко…
— Я не удивляюсь, — возразил барс. — Просто иногда даже воинам лучше признать, что они в первую очередь просто люди. Королевы — просто девочки, а ведьмаки — просто мальчики, и им тоже хочется побыть юными.
— У нас нет на это времени, Тараман.
— Наверное. Многие ждут не дождутся окончания войны, чтобы снова вернуться к житейским радостям и горестям.
— Если ты пытаешься намекнуть, будто кому-то приходится еще хуже, чем мне, то не утруждайся. Я все прекрасно знаю. Думаешь, мне от этого легче? — фыркнула Фиррина. — По-моему, только больных и немощных утешает это твое «всегда есть тот, кому хуже тебя». Если я растянула запястье, мне не станет лучше от мысли, что кто-то где-то сломал себе ногу!
— Мне так и говорили, — добродушно согласился Тараман. — А теперь, когда вы поставили меня на место, могу я со всем моим почтением предложить вам пройти в замок и отведать того восхитительного пряного вина, которым, помнится, нас угощал Олемемнон?