Наконец полуразрушенная лестница осталась позади, под ногами захлюпала грязь пещеры. Магги уже освоился тут, ему даже не нужен был факел, чтобы найти дорогу, — разве что для того, чтобы полюбоваться на чудо. Он побрел к дальней стене, где смутно виднелись очертания лежанки, и остановился над распростертым телом колдуна. Когда же факел разогнал тьму, ученый так и ахнул. Длинные капли слизи и сукровицы, которые свисали с тела, превратились в кожистые хоботки, которые слабо пульсировали, погрузившись в густую жижу на полу пещеры. Но удивительнее всего был сам Оскан. Он выглядел почти здоровым. Обожженные остатки старой кожи окончательно слезли с него, а вместо них наросла новая, розовая и блестящая. Его руки лежали на груди, гладкие и целые, лицо полностью восстановилось, и на нем, как прежде, застыло выражение легкого удивления. Оскан даже вырос, и его ноги теперь протянулись на кровати дальше, чем тогда, когда целители оставили мальчика в пещере. У него начали отрастать волосы, легкий цыплячий пушок покрывал новую кожу головы.
Маггиор громко засмеялся от радости, но тут веки Оскана дрогнули, и ученый зажал себе рот рукой, испугавшись разбудить мальчика. Оскану еще рано было пробуждаться от целительного сна. Маггиор, стараясь не шуметь, попятился к выходу из пещеры и остановился только для того, чтобы, погрузив ладони в богатую минералами грязь, возблагодарить богиню за ниспосланное юноше исцеление. Потом, подняв факел, ученый заспешил вверх по ступенькам.
Хирурги советовали Сципиону Беллоруму лечь, однако он предпочел сидеть на стуле. Культя все еще пульсировала там, где они прижгли сосуды раскаленным металлом и закрыли рану, окунув ее в кипящую смолу. От обрубков нервов по телу разлилась жгучая боль, но полководец встречал ее ледяным молчанием. Агонию он перенаправил в другое русло: боль питала его гнев и решимость отомстить. И когда лучшие лекари, каких смогла прислать империя, закончили его пытать, Беллорум заставил себя встать и дойти до выхода из шатра, чтобы показаться солдатам.
Когда они увидели своего полководца, то не разразились криками, приветствуя его мужество и силу воли, — по рядам лишь пронесся почтительный ропот. Каждый воин в армии знал, что Беллорум — самый несгибаемый и упрямый человек в империи, и нынешняя маленькая демонстрация послужила лишь еще одним тому подтверждением. И еще она дала солдатам понять, что Сципион Беллорум окончательно выжил из ума. Его многочисленные враги знали это давно, а сам Беллорум свое безумие принимал охотно и сознательно. Он скрывал его за внешним рационализмом и сдержанностью, которые позволили ему воплотить в жизнь его честолюбивые устремления. Ни одному одержимому жаждой убийства не удавалось прикончить столько людей, скольких погубил Сципион Беллорум в своих многочисленных войнах. Ни одному одержимому жаждой власти не удалось достичь такого могущества, как ему: ведь Беллорум был вторым человеком в величайшей империи, и выше него стоял только император. Безумие может стать помехой для того, кто неспособен сдерживать его непоследовательность. Для того, кто, подобно Беллоруму, владеет этим умением, оно служит источником неограниченных возможностей.
Показавшись солдатам, полководец вернулся в шатер с твердой уверенностью, что все еще пользуется у них уважением, больше того, солдаты его даже любят, но от этого проку мало. А чтобы лишний раз утвердить свою власть в их сердцах, он велел высечь перед строем командиров, чьи конные отряды плохо проявили себя в бою. Конечно, на этот раз полководец и сам был виноват, однако он полагал, что с лихвой заплатил за ошибки потерей руки, и остальным оставалось только молча признать это.
Через несколько часов Беллорум начал тренироваться у наставника по фехтованию, чтобы научиться сражаться левой рукой. Что до верховой езды, то она его не пугала — как и любой всадник, он умел направлять лошадь коленями. А переделать щит так, чтобы его можно было удерживать культей, не составит труда. Полководец вернулся с тренировки, полный новых идей. Ведь все приемы защиты рассчитаны на противников-правшей! Нелегко же придется теперь его врагам! Той ночью он лег спать нисколько не разочарованным: армия до сих нор была в его власти, и он мог вертеть ею, сколько вздумается. Айсмарк, конечно, оказался невероятно крепким орешком, но скоро он треснет. Даже этим варварам не выстоять перед полумиллионным воинством. Такое попросту невозможно.
К тому же последние события заставили Беллорума переменить планы относительно Айсмарка. Совершенно ясно, что народ этой страны невозможно научить покорности. Поэтому, когда война будет выиграна, полководец убедит императора «зачистить территорию» и заселить ее смирным народцем из имперской провинции к югу от Айсмарка. И вот тогда новые завоеванные земли начнут приносить подлинную пользу: ее нетронутые залежи руд и прекрасные леса послужат на благо великой империи. А Сципион Беллорум наконец-то свернет эту чертовски затянувшуюся кампанию и даст армии полгода отдохнуть перед началом новых завоеваний где-нибудь на юге. Тамошние жители не станут сопротивляться так ожесточенно, и воины Полипонта вновь обретут былую славу.