Где-то вдалеке завыл волк, разорвав ночную тишину, и Фиррина вздрогнула. Волки сейчас голодные, и наверняка многие стаи спустились с гор поживиться чем-нибудь в крестьянских дворах. Людей они обычно не трогают, но крестьяне боятся за свой скот. Да и старые предания о жестокости волков всплывают в памяти, стоит услышать вой посреди холодной зимы.
Фиррина тронула коня и спустилась с холма, на котором стоял город. Вскоре крутой склон остался позади, и на ровной дороге девочка пустила лошадь галопом. В лицо ударил колючий, острый, как клинок, ветер, сделав и без того лютый холод совершенно невыносимым. Фиррина ссутулилась, прячась за шеей скакуна, а равнина все неслась и неслась им навстречу. За принцессой мчались всадники — будто огромный живой плащ полоскался на ветру у нее за спиной. Можно было бы поехать по широкой дороге, ведущей на север, к городам Пендрис и Верфорд, что пристроились на дальней северной границе Айсмарка. Но Фиррина повела свой маленький отряд напрямик через голые поля, заставляя лошадей перепрыгивать через зеленые изгороди и канавы.
Вдали показался лес, похожий на огромную грозовую тучу. Он постепенно становился все больше, все выше, и уже через четверть часа Фиррина натянула поводья, заставив лошадь перейти сначала на рысь, а потом и вовсе на шаг. На опушке принцесса остановилась, дожидаясь, когда дружинники достанут трутницы и зажгут просмоленные факелы. Пока они возились, она вглядывалась в первозданную тьму, царящую среди голых деревьев. Ночью лес выглядел совсем не так, как днем. Не вся нечисть, что обитала в этом мраке, убралась в Призрачные земли после битвы у Волчьих скал — многих тварей так и не удалось выследить. И они до сих пор бродят здесь, в кромешной темноте густой чащи.
Спустя несколько минут глаза Фиррины привыкли к темноте, и она смогла разглядеть дивной красоты мозаику теней и лунного света, пробившегося сквозь деревья. Тут вспыхнули факелы, и маленький отряд двинулся сквозь лес в ярком круге света, осажденном полчищами ночной тьмы.
Они отыскали тропинку к пещере Оскана и двинулись вдоль нее. Дружинники грянули было песню, но их голоса под сводами леса отдавались эхом, а эхо порождало новое эхо, словно где-то там вместе с ними мчался сонм призрачных всадников, так что солдаты быстро умолкли. Но это не очень помогло. Лес продолжал переговариваться на своем загадочном языке, словно намекая, что он гостей не звал: там ветка с шумом рухнет, там хрустнет сучок. То и дело в отдалении раздавался одинокий волчий вой, жалобный и испуганный.
Фиррина повесила на руку щит и подняла горящий факел повыше, всадники последовали ее примеру. Знакомый вес щита на руке вернул им уверенность, и они углублялись все дальше в лес, направляя лошадей без помощи поводьев, только коленями, как в бою. Через некоторое время Фиррине показалось, что среди деревьев мелькнули чьи-то красные, как угли, глаза, но когда она посмотрела в ту сторону, то ничего не увидела. Это наваждение находило на нее еще несколько раз, однако девочка решила ничего не говорить своим спутникам.
Но тут командир всадников сказал:
— Мне кажется, за нами кто-то следит, госпожа. Лучше держать оружие наготове.
Девочка согласно кивнула и, переложив факел в руку со щитом, достала из ножен длинный меч.
— Как думаете, что это? Волки не нападают на людей.
— Понятия не имею, госпожа, — коротко ответил солдат. — В лесу много странностей, но что бы это ни было, оно наверняка не захочет отведать нашей стали.
Фиррина улыбнулась. Уверенность командира ободрила ее.
— Скоро мы доберемся до пещеры Оскана Ведьмина Сына. Может, он нам скажет, кто это.
— Да, госпожа. Может быть.
Они поехали дальше, то и дело понукая лошадей, так как красные глаза медленно подбирались все ближе. К тому времени всадники выехали на поляну, где осенью Фиррина впервые увидела Оскана, они уже скакали так быстро, как только позволяла темная и неровная тропа. У дальнего края лощины отряд, повинуясь приказу Фиррины, развернулся навстречу неизвестной угрозе.
В ярком лунном свете было отчетливо видно, как на поляну из-за деревьев выскользнуло два десятка темных силуэтов. Они были похожи на людей, только их тела покрывала чешуйчатая броня… Нет — серебристые листья падуба! И каждый из незнакомцев нес круглый щит и длинное копье из серого дерева, которое едва не светилось в лунном свете. Воины подошли ближе, и Фиррина смогла разглядеть, что кожа у них странного сероватого оттенка, а глаза красные, как спелые ягоды барбариса.