Фиррина дала знак протрубить общий сбор, выступила вперед из-за щитов и воздела к небу руки.
— Приветствую его величество Дубового короля, властелина лесов и полей! Я — Фиррина Фрир Дикая Северная Кошка из рода Линденшильда Крепкая Рука, наследница престола! О Дубовый король, услышь мой зов! Солдаты Полипонта незваными вторглись в твои пределы и осмелились грозить моему народу и мне, законной правительнице Айсмарка. Мы просим тебя о помощи и клянемся, что не забудем твоей доброты, если ты придешь!
Стоя перед изрядно поредевшими рядами измученных и усталых солдат, Фиррина чувствовала себя страшно маленькой и уязвимой, но дружинники уже убедились, что она — сильный воин, и безоговорочно доверяли ее военному чутью. Многие даже заозирались по сторонам, высматривая среди деревьев солдат Дубового короля. Несколько минут принцесса молчала. Враги вдруг заулюлюкали, и Фиррине показалось, что они издеваются над ней, особенно когда до нее донесся злорадный смех. Но тут налетел ветер, завыл в голых кронах и стих. И так же, как после призыва Оскана, на лес опустилась зловещая тишина.
Кассий Бронт занял место во главе своих воинов — он желал лично захватить в плен принцессу. Это был его шанс круто изменить свою судьбу к лучшему, и он не собирался уступать его каким-то суеверным невеждам. Командир махнул горнисту, и тот дал сигнал к атаке.
Все воины Кассия Бронта ринулись в наступление. Конница ураганом неслась вверх по холму, прямо на замершие в отчаянной готовности ряды айсмаркских солдат. Но над цокотом копыт вознесся голос Фиррины, выкрикивавшей боевой клич Линденшильдов:
— Кровь! Смерть! Пламя! Кровь! Смерть! Пламя! Держите строй, воины Айсмарка!
И солдаты ответили ей яростным хором:
— ВОН! Вон! Вон! ВОН! Вон! Вон! ВОН! Вон! Вон!
Враги сошлись, и вновь лес огласили грохот и звон щитов, выстрелы пистолей. Стена из щитов опасно прогнулась, и Фиррина крикнула, чтобы солдаты держали строй. И тут в неблагозвучную песнь клинков и пуль вмешался новый звук, которого никто из враждующих прежде не слышал. Он был похож на рев горной лавины, и с каждым мигом становился все громче. Дико заржали перепуганные кони. Фиррина застыла в изумлении: казалось, сами деревья надвигались со всех сторон, зажимая конницу в клещи, — это подоспели дубовые солдаты! С ликующими криками дружинники восстановили строй и принялись с удвоенным рвением рубить имперцев и стаскивать их с лошадей.
Кассий Бронт в страхе вертел головой. Не может быть! Деревья не могут сражаться! Деревья, пусть даже они выглядят как солдаты, не могут атаковать его конницу! Нет, такое совершенно невозможно. Однако это происходило на самом деле. Имперцев теснили с обоих флангов. Осознав опасность, командир приказал отвести войска, и горнист тут же протрубил сигнал, едва не потонувший в шуме битвы. Но, развернувшись, всадники поняли, что путь к отступлению отрезан: дорогу преградили диковинные деревянные солдаты.
Фиррина не стала терять ни минуты и с боевым кличем Айсмарка повела своих дружинников в атаку — надо было добить загнанную в ловушку конницу врага. Имперцы сражались яростно и в то же время сдержанно, поскольку были приучены не давать себе воли. Прошло больше получаса, а они все еще держали оборону против объединившихся солдат Айсмарка и Дубового короля.
Кассий Бронт уже напрочь забыл о своих честолюбивых планах. Все, о чем он мечтал теперь, — вывести из битвы хоть горстку своих солдат. Если бы это происходило не с ним, он бы нашел забавной случившуюся с ним перемену: еще два часа назад он не сомневался в победе, а теперь всего лишь хотел остаться в живых. Но у Бронта не было времени размышлять над иронией судьбы. Он хрипло прокаркал последний безнадежный приказ, и солдаты открыли непрерывный огонь из пистолей. Он решил бросить своих всадников в последний бой против того вражеского отряда, который сильнее всего пострадал во время предыдущих атак. Но Фиррина как будто прочитала его мысли, и ее дружинники приготовились дать отпор.
Отчаяние придало имперцам решимости, они навалились на ряды северян, словно отточенный убийственный механизм. Стена щитов прогнулась назад, превратившись в подобие натянутого лука. Но посреди дороги гордо стояла огненноволосая Фиррина Фрир Дикая Северная Кошка из рода Линденшильда Крепкая Рука, и ее неугасимая воля к победе не давала дружинникам отступать. Ее пронзительный голос разносился над кровавым побоищем, словно хищный крик ястреба, — и солдаты вновь и вновь находили в себе силы, отвечая на призыв держать ряды и не сдаваться. Топор ее был покрыт зазубринами, щит испещрен отметинами вражеских сабель, но она не отступала ни на шаг, и вместе с ней держались ее воины.