Но Юргану, наоборот, нравилась эта наглость. Было в ней что-то такое бунтарское, запретное, притягательное. Ведь именно эта черта притягивала к Деми все неприятности. Особенно любили над ней поглумиться те, кому давали по зубам более сильные сверстники, а в ее непокорности и пылающих яростью синеве глаз слабаки находили отдушину. Но аудик не сдавалась и огребала все неприятности по полной программе, пока…
Пока она не явилась к нему после очередного «развлекалова» и, утирая сопли и кровь, попросилась в кормчие. Он едва не подавился подсохшей биомассой, которую вяло жевал, лежа на солнышке. Но, наткнувшись на взгляд готовой взорваться девчонки, только хмыкнул. И попробовал было дать оплеуху, чтобы мизер знала свое место. Но вместо звонкой затрещины его ладонь догнала только шелест огненной гривы. Аудик увернулась в немыслимом изгибе, и в лицо ему летел неумело сжатый кулачок, а после перехвата вновь звучало требование. И так почти каждый день на протяжении недели…
– Ой, ой, ой! Моя нога! Я сломала ногу! Помоги!
Скосив взгляд на присевшую под его деревом девчонку, что, активно шевеля большими ушами, вслушивалась в пространство, а сама баюкала ногу и голосила во весь голос, Юрган только злорадно усмехнулся такой изобретательности.
Нет, ну надо же так хотеть выиграть, что за последние два часа показала весь арсенал своих уловок. Ищи, ищи. Я тоже искал, когда ты, вместо того что бы сидеть на одном мессе, бродила за мной по пятам тенью.
– Ну и ладно! – Резко поднявшись, аудик возмущенно отряхнула грязно-желтый комбинезон. Размашисто вытирая быстровысыхающие слезы по чумазому лицу, надуто произнесла: – Прячься сколько хочешь, я больше не играю! Мне пора на вахту. Ты идешь со мной?
Высмотрев сквозь листву положение солнца, Юрган нахмурился. До вахты еще оставалось четыре часа, но им бы уже лучше появиться перед выцветшими глазами старшей матери. Хоть у него сейчас и были последние дни вседозволенности, лучше не злить хмурых женщин.
В первые дни каждого лета лица матерей всегда были темнее туч. А по ночам, после приезда погонщиков, Посвящения и того, как уводили старших детей, в пластиковых контейнерах домов слышался многоголосый жалобный скулеж, наполненный такой тоской, что сердце Юргана готово было разорваться. Ему хотелось подойти и успокоить, обнять, прижаться и как-то утешить воющих женщин. Даже Страшную Жабу, что всегда цеплялась к нему за «успехи» при раздаче биомассы. И Юрган всегда получал подзатыльник, когда расплескивал несколько порций из наполненной до верхов бочки. Но лучше подзатыльник старшей матери, чем учеба от смеющихся погонщиков.
Сегментированный хлыст с пульсирующими каналами раскаленной энергии был очень хорошим учителем, и даже если память у тебя могла отказать, то от звука разгонявшегося хлыста тело реагировало самостоятельно.
Главное, упасть и успеть обхватить голову руками. Тело заживет, а вот голова потом будет раскалываться и готова лопнуть, как перезревшая ягода. А вечером еще накостыляют свои за то, что оставил всех без еды. Ведь основное правило котла заключалось в том, что биомассы на всех не хватало. И проигравший не получал ничего, а вместе с ним и вся резервация оставалась без еды на весь следующий день. Но такое, хвала Вещему, у Юргана было только раз. Один раз, который научил его правилу: «Котел не прощает слабостей…».
Разжимая нижнюю пару рук, Юрган едва не выпустил из вспотевших ладоней заранее припасенную лиану. И как только ветер прекратил реветь в ушах, он перехватил новый ворсистый канат.
Оглашая окрестности криком, мальчишка летел к поляне, на которой высилось сгоревшее от удара молнии дерево, исполнявшее в игре нехитрую роль тотема наказания. Главное, добраться быстрее Деми, которая бежала где-то внизу, крича обидные гадости.
Оглядываясь в поисках девчонки, Юрган зацепился взглядом за пятно, выделяющееся на зеленом фоне бурой кляксой.
То, что успел захватить глаз, настолько отличалось от виденного за двенадцать лет жизни, что Юрган едва не вывернул шею в попытке получше рассмотреть диковину, вдруг пропустил захват и, хватая пустоту, с треском ввалился в кустарник.
– Пойман и наказан! Пойман и наказан!
Голос Деми доносился сквозь темноту и гул. Встряхнув звенящей головой, Юрган ощупал себя. Кости целы и ладно. Выбираясь из бурелома, уперся лицом в победную улыбку и сияющие синевой глаза Деми. Едва не выпрыгивая из балахона комбеза, висевшего на стройной девчонке мешком, та не могла нарадоваться победе.