На бетонной проплешине, выхваченной из темноты множеством прожекторов, устало заворочалось что-то огромное, стальное и отгонявшее ночную свежесть маревом раскаленного нутра. Тяжелый скрип и гул множества механизмов скрывающихся под внешним панцирем транспортного рипа, разносился над посадочной площадкой стоном тысяч тон металла.
И когда сияние от тотема Смотрящего вспыхнуло ярче прожекторов, стальной монстр притих и покрылся десятками сияющих светом проемов.
- Все ждут моей команды, и только после того как я прикажу бежать, ваше стадо начинает движение за этими стрелками на земле. Обозначение нашей группы это красный треугольник и три синих шара внутри. Вы должны исполнять все команды световых указателей именно с этим символом. Запомните его и что бы даже ночью, смогли опознать его среди символов других групп. Все ясно?
Не стройное блеяние было прервано громовым ревом:
- Не слышу!
- Да, мастер боли!
Почти в унисон ответили подростки, собранные со всех ясель. Не различая своего голоса, Юрган стоял вместе со всеми, и едва понимая, что происходит, стоял как в тумане.
В голове крутился полный калейдоскоп из мыслей, смутных образов и каких-то звуков. Больше всего почему то помнился вечер у костра. Когда сидели только старшие подростки. Рядом крутились какие-то улыбчивые незнакомцы. Дальше был блеск новых шунтов, вновь фальшивые улыбки и полное равнодушие во взглядах.
А дальше короткая вспышка боли в затылке и неземное блаженство во всем теле. Оно было везде и во всем, но в голове звенело и трещало. Сквозь отступающую эйфорию, что застилала глаза туманом, он начинал чувствовать холод ночи и боль.
На теле алели свежие рубцы от энергкнута, в раскалывающемся затылке он нащупал выступающий набалдашник какого-то устройства, а в сознании крутились последние слова Жабы: «Прости, но так нужно ...».
И только сейчас он стал понимать, что ничего веселого в первой пункции и в забавных дядьках и милых зверушках нет. Что лопнувший как перезрелая ягода череп Горбыля, на Посвящении был не веселым событием, а несчастным случаем от нештатного срабатывания нового инъектора. И только сейчас стало доходить, что это не смешной сон, и что он больше никогда не увидит и не услышит веселый гогот нескладного минимала...
- Чего застыл? Вперед, сучье вымя!
Пронзительный свист и обжигающий удар по плечу, вывел Юргана из ступора. И сработавшие рефлексы бросили тело вслед за белевшей впереди спиной минимала, с выбритым затылком и блестевшими в темноте новым имплантом.
Перебирая ногами по светящейся на земле ленте, Юрган пытался вытряхнуть из головы остатки эйфории и разобраться с ощущениями.
Туман в голове стал таять, и окружающий мир обретал пугающую четкость. И чем больше Юрган бросал взгляды по сторонам, тем больше ему не нравилось увиденное. С памятью творилась какая то беда и постоянная боль в висках не давала разобраться что именно не так, но он точно помнил, что такого не было в рассказах матерей и фильмах с наставлениями Смотрящего.
Можно конечно все списать на уставших и раздражительных погонщиков, от ночной смены ставшими такими щедрыми на свист кнутов, но как объяснить живописные картины у трапов?! В стороне от беговых маршрутов с бледными юнцами, валялись тела корчащихся в агонии подростков. Стараясь избавиться от боли, мальчишки разевали рты как выброшенные на берег рыбы и едва что не выдавливая себе глаза, пытаясь избавиться от распирающей голову боли. Но больше всего пугали люди в серых тогах с мертвым выражением лиц.
Они молча стояли над корчившимися подростками и ждали.
И только изо рта очередного несчастного начинала идти белая пена, безвольное тело хватали за что придется и уволакивали к темным провалам в брюхе транспортника.
В голове вдруг проступило неожиданное прояснение сознания и всплыло объяснение. Кто-то ему объяснял, что это последствия не правильной настройки импланта. Чужеродная механика не всегда может настроиться на единый биоритм с мозгом донора. И у такого несчастного теперь каждая откачка излишков серого вещества будет происходить с приступами. И когда-то настанет момент когда кто-то сломается. Или имплант начнет спонтанную откачку мозгового вещества вместо излишков, или несчастный разобьет себе череп, после очередной пункции. И самое страшное было в том, что уже ничего не исправишь. Перестанешь делать пункции, плотность постоянно растущего кортекса будет увеличиваться с каждым часом. И спустя двадцать четыре часа ты будешь готов сам вскрыть себе череп обо что угодно, и как угодно, лишь бы избавиться от внутричерепного давления.