Но затем Шафран снова покачала головой и убрала свои мелкие сокровища, напомнив себе обо всем, что было потеряно.
Гордость торгового флота Кортни была потоплена. Много хороших людей погибло, и все это было напрасно. Греческое золото лежало на морском дне в сотнях футов под ними, и никто никогда не найдет его снова.
У Герхарда кончилось горючее примерно в десяти километрах к северу от Афин, все еще в сотне миль от своей базы. Однако к тому времени он медленно и неуклонно поднялся на высоту семи тысяч метров. Когда двигатель заглох, он просто позволил самолету скользить, вспоминая свои первые полеты на планере над Баварией, наслаждаясь абсолютным покоем и тишиной после всего шума битвы, позволяя своему разуму наслаждаться образом Шафран, стоящей так гордо, так храбро и так красиво в этой лодке, глядя смерти в глаза и не понимая, что она на самом деле смотрит на любовь.
Майн Готт! Если бы я нажал на курок ... но я этого не сделал, и это все, что сейчас имеет значение.
Он чувствовал себя совершенно спокойным, пока его неумолимый спуск продолжался. Все, что ему было нужно, - это достаточно прямой участок дороги, даже ровное поле подойдет, хотя в скалистой, гористой греческой местности таких было немного. Уже несколько недель они изучали карты Греции, готовясь к той или иной миссии, и он знал, что параллельно побережью проходит шоссе. Он выглянул из кабины и, конечно же, увидел именно ту прямую, которая была ему нужна примерно в десяти километрах впереди.
"Мессершмитт" пролетел над наступающим строем танков и солдат, проскочил мимо последних двух грузовиков с запасом в несколько миллиметров и приземлился на пустой участок асфальта. Машина остановилась метрах в двухстах ниже по дороге, свернув наискосок через асфальт.
Герхард вылез из кабины, расстегнул спасательный жилет и шелковый шарф на шее, затем достал из кармана пиджака пачку сигарет. Курение сигарет, как он обнаружил, было такой же неизбежной частью войны, как плохая еда и пули. Впереди он увидел еще одну массу людей и доспехов, приближающихся к нему. От колонны отделилась открытая штабная машина и помчалась к нему, из нее вышел офицер. Герхард разглядел на его мундире погоны полковника-обер-лейтенанта. Он соскользнул с самолета, выбросил сигарету и вытянулся по стойке "смирно".
‘Какого черта ты здесь делаешь?- спросил полковник.
‘Я был на задании, герр оберст. Мой самолет был подбит, и я потерял много топлива. Я не мог вернуться на свою базу и поэтому приземлился на этой дороге.’
- Ну, ты же загораживаешь мне дорогу. Я должен доставить целую дивизию на окраину Афин до наступления темноты. Так что я приказываю тебе двигать свою машину.’
‘Мне очень жаль, сэр, но я не могу этого сделать. Как я уже сказал, У меня нет горючего. Если его удастся найти и ваши люди немного отступят, я смогу уйти без особых проблем.’
‘Отступят? Мы не отступили перед Томми. Какого черта мы должны отступать ради тебя?’
- С другой стороны, сэр, земля по обе стороны дороги совершенно плоская. Это не должно быть проблемой для ваших бронированных машин и грузовиков, чтобы обойти самолет.’
- Надеюсь, эта ваша миссия того стоила, - ворчливо сказал полковник.
‘О да, сэр, - сказал Герхард с торжествующей улыбкой на лице. - Мы потопили британское судно, перевозившее груз большой стратегической важности. Эта миссия была заказана самим рейхсмаршалом Герингом. Он будет очень доволен своим успехом.’
Полковник понял намек. Этот самоуверенный летчик с нарисованными на борту его самолета убийствами и Железным крестом на шее был защищен самим Герингом.
‘Я прикажу своему радисту как можно скорее доставить сюда авиационное топливо. Я ожидаю, что Вы уедете отсюда, как только заправитесь.’
‘Конечно, герр оберст, с удовольствием.’
Но до этого времени, подумал Герхард. Я буду сидеть в самолете, курить сигареты и думать о девушке, которую люблю.