— Это вы его убили?
— У меня есть нож, — ответил он. — Я имею право держать его в собственном доме.
— Разумеется. А у меня вот что есть, — я вытащил из кобуры «морли», — И разрешение имеется. Это вы его убили?
— Нет. Мне надо посоветоваться с женой. Она соображает лучше меня. Моя жена и дочь… Я хочу…
Футах в десяти дальше по коридору распахнулась дверь и послышался женский голос:
— Мы здесь, Цезар.
У подошедшей женщины было волевое лицо и командирские повадки. Мария осталась у двери. Перес начал было говорить жене что-то по-испански, но она оборвала его:
— Прекрати! А то он решит, что мы секретничаем. Говори с американцем по-американски.
Она сфокусировала на мне свои острые черные глаза.
— Мы слышали ваши слова. Я знала, что когда-то это произойдет, но думала, что припрутся полицейские. Мой муж честный человек, он не убивал мистера Еджера. Как вы узнали, что это его дом?
Я сунул «морли» обратно в кобуру.
— Раз уж я знаю, то неважно откуда, миссис Перес.
— Ладно, задавайте вопросы.
— Я бы предпочел, чтобы на них отвечал ваш муж. На это может уйти время. У вас есть комната со стульями?
— Я сама вам отвечу. А сесть мы предлагаем только друзьям. Вы же угрожали мужу револьвером.
— Я только пускал пыль в глаза. Ладно, если ваши ноги смогут это выдержать, мои и подавно. Во сколько мистер Еджер пришел сюда в воскресенье?
— Я думала, вы знаете.
— Знаю. Я выясняю, как вы отвечаете на вопросы. Если вы дадите слишком много лживых ответов, переключимся на вашего мужа. Либо я, либо полиция.
Она чуть поразмыслила.
— Он пришел около семи часов вечера.
— Он приходил к кому-то из вас?
— Нет!
— Тогда к кому?
— Не знаем.
— Повторяю вопрос. Я не собираюсь торчать тут целый день, выдаивая из вас по капельке.
Она оглядела меня.
— Вы когда-нибудь были там, наверху?
— Вопросы задаю я. К кому он приходил?
— Не знаем, — она повернулась к дочери. — Мария, иди.
— Но, мама…
— Отправляйся!
Мария ушла, закрыв за собой дверь. Ее мать повернулась ко мне.
— Он пришел около семи и постучал в дверь. Вот в эту, — она указала на дверь, за которой скрылась Мария. — Мистер Еджер переговорил о чем-то с мужем и дал ему немного денег. Потом пошел к лифту. Мы не знаем, был ли кто-нибудь наверху или, может, кто-то пришел позже. Мы смотрели телевизор и не услышали бы. Да нам и не полагалось знать.
— Где у вас лифт?
— В задней части коридора. Он тоже на замке.
— Вы спросили, был ли я там, наверху. А вы были?
— Конечно. Каждый день. Мы там убираем.
— Значит, у вас есть ключ. Пошли, — я двинулся вперед.
Она поколебалась, открыла дверь, за которой была Мария, сказала что-то по-испански и пошла по коридору. Перес поплелся за ней, а я замкнул шествие. В конце холла она вытащила из кармана ключи и открыла стальную дверцу.
Изнутри лифт был облицован нержавейкой и красными лакированными панелями по трем стенам. Размерами он уступал тому, что был в доме Вульфа, поднимался мягко и бесшумно. На самом верхнем этаже он остановился, дверь скользнула в сторону, и мы вышли.
Вторично за сегодняшний день я разинул рот, едва Перес включил свет. Первое, что меня поразило, — шелк и кожа. Шелк, по большей части красный, но кое-где и бледно-желтый, украшал стены, потолок и был натянут на кушетки. Кожей же были обтянуты девушки и женщины на фотографиях и картинах, занимавших треть поверхности стен. Куда ни глянь, везде обнаженная кожа. Бледно-желтый ковер, от стены до стены, тоже был шелковый. Комната поражала размерами. Двадцать пять футов в ширину, а в длину — весь дом. Окон не было. Изголовьем к правой стене, ближе к центру, стояла квадратная кровать со стороной в 8 футов, покрытая бледно-желтым материалом. Поскольку это был любимый цвет Вульфа, я пожалел, что он не пришел сюда со мной. Я принюхался. Воздух был свежий и ароматный.
Поверхностей, на которых могли остаться отпечатки, было немного: два стола, телевизор на консоли, полочка с телефоном. Я повернулся к миссис Перес.
— Вы убирали тут после воскресного вечера?
— Да, вчера утром.
— Где дверь на лестницу?
— Здесь нет лестницы.
— Лифт — единственный способ подняться сюда?
— Да.
— Как долго здесь все это?
— Четыре года. С тех пор, как он купил дом. Мы здесь два года.
— Как часто он сюда приходил?
— Мы не знаем.
— Знаете, коль каждый день убираете тут. Как часто?
— Раз в неделю. Может, чаще.