Вода начинает быстро закипать. Я всыпаю лапшу, надеясь, что меня осенит вдохновение. Вместо этого я ловлю себя на том, что смотрю в кастрюлю и снова и снова прокручиваю в голове события дня.
Почему Дженсен был так зол?
Несмотря на то, что я сильно облажалась, в этом всё равно нет никакого смысла. Сообщить обо мне властям — это большое дело. Я потеряю свою юридическую лицензию, и ни один работодатель не возьмёт меня на работу. Но проблема Дженсена, как известно большинству из нас, младших юристов, в том, что он горд. К сожалению, эта гордость выливается в гнев, только если кто-то из нас ему противоречит.
«Должно быть, именно поэтому он был так взвинчен», — рассуждаю я. Во время встречи с клиентом я однажды возразила ему, но это было всего один раз и только потому, что он допустил фактическую ошибку. Когда он отчитал меня за это конкретное нарушение, я решила никогда больше не оспаривать его.
О чёрт. Держу пари, он думает, что я выставила его в плохом свете перед клиентом, и решил отыграться на мне.
Больно осознавать, что я стала жертвой собственной глупости Дженсена, но также странно успокаивает осознание того, что это произошло не потому, что я ужасный юрист.
«Просто бесхребетная», — с горечью думаю я, перекладывая всю порцию макарон с сыром в большую миску.
Я возвращаюсь в свою постель, больше не заботясь о том, чтобы притворяться, что со мной всё в порядке. Слёзы начинают стекать по моим щекам, и я тихонько всхлипываю.
Я явно не в порядке. Потому что, даже если Дженсен уволил меня просто для того, чтобы защитить своё эго, всё равно остаётся факт, что у меня нет работы и нет надежды практиковать в качестве юриста, точка, если у меня отзовут лицензию.
«Полагаю, что это моя самая большая проблема», — понимаю я. Без лицензии на юридическую практику ни одна юридическая фирма не наймёт меня. По закону они не могут. Плюс, у меня нет возможности оспорить Дженсена Дрейпера. Моё резюме действительно было не таким уж замечательным, хотя я вряд ли думаю, что это доходит до уровня халатности.
Звонит мой сотовый телефон, громко и резко в моей тихой квартире, прерывая мои закручивающиеся по спирали мысли.
«Кстати о дьяволе», — я стону, когда вижу, кто звонит.
Дженсен Дрейпер.
— Что ж, может произойти один из двух способов, — размышляю я, уставившись на зазвонивший телефон. — Либо я его отчитываю, либо умоляю передумать.
Наблюдая за постоянным жужжанием экрана, я понимаю, что моя тактика должна быть последней.
— Мистер Дрейпер? — я осторожно отвечаю. — Как дела? Это неожиданно.
— Мишель, — шипит его маслянистый голос. Я чувствую, как он плюётся в трубку, думаю, с отвращением. Затем он снова говорит: — Я подумываю не сообщать о тебе в коллегию адвокатов штата.
Надежда зарождается в моём сердце, но я пытаюсь контролировать свой голос:
— Правда?
Он снова шипит:
— С условиями.
Условия?
— Какие, сэр? — спрашиваю я его.
— Тебе нужно встретиться со мной в субботу вечером.
— Что произойдёт в субботу вечером?
Я вздрагиваю, не понимая, к чему ведёт этот странный звонок. Боже, я надеюсь, он не приглашает меня на свидание. Возможно, мне просто придётся лишиться лицензии юриста, потому что я не могу встречаться с Дженсеном Дрейпером. Какой бы ужасной ни была ситуация, я не могу симулировать романтический интерес к этому мужчине.
Но он просто насмехается надо мной.
— Потом узнаешь.
Опять же, я взвешиваю свои варианты, и на данный момент — учитывая, что у меня нет работы, куча долгов и, вероятно, ожидается уведомление о выселении, — у меня нет особого выбора, кроме как согласиться на странную просьбу Дженсена.
— Ладно. Какой адрес? — Дженсен даёт мне информацию. — Это в Квинсе, — замечаю я.
Что, чёрт возьми, Дженсен Дрейпер мог делать в Квинсе?
— Так и есть, — огрызается он на меня. — Приходи в девять часов. В субботу вечером.
— Хо-хорошо, — заикаюсь я, неуверенная, во что, чёрт возьми, я ввязываюсь.
— О, и Мишель? Надень платье. Что-нибудь облегающее.
Какого чёрта?
— Теперь подождите…
— Таковы условия. И ещё кое-что.
Я задерживаю дыхание, ожидая, что мой жуткий бывший босс скажет что-нибудь ещё более унизительное.
— Сэр?
— Я полагаю, твоя арендная плата должна быть выплачена на следующей неделе. Убедись, что ещё не поздно.
Чёрт, это значит, что он знает о квартире! Он угрожает мне выселением. Я невесело улыбаюсь про себя.