Том улыбается опасной улыбкой, которая почти заставляет меня пожалеть, что я не придержала язык. Но, к моему облегчению, его тон беззаботный и почти игривый.
— Ну, мы купили тебя прошлой ночью, помнишь?
И вместе с этим я чувствую, как растёт моё замешательство, а вместе с ним и острое вожделение к этому самоуверенному мужчине.
— Так вы утверждаете. Но чего именно вы хотите от меня? Даже если вы купили меня, что я должна делать?
Они кивают, их голубые глаза вспыхивают, но ничего не выдают.
— Справедливый вопрос. Габриель? — Том смотрит на своего брата.
Габриель кивает, его красивые черты задумчивы.
— Что ж, Мишель, поскольку тебе любопытно, мы хотим узнать от тебя кое-что. — Я сажусь немного прямее, желая наконец получить ответы на некоторые вопросы. — Мы хотим получить доступ к твоему соблазнительному телу, — глаза Габриеля скользят по моей фигуре, — но мы также хотим позаботиться о тебе, и чтобы тебе понравилось проводить время с нами.
— Доступ к моему телу? — мне удаётся выдавить из себя, я совершенно ошеломлённая.
— Да, — просто отвечает Габриэль.
Я хмурюсь.
— Но что это значит? Означает ли это… спать с вами?
— Да, — отвечают они одновременно и без каких-либо оправданий.
— С вами обоими? — задыхаюсь я.
— Да, — заявляет Том, как будто это абсолютно нормально. Но, конечно, я потрясена такой перспективой.
— Одновременно? — я чувствую, как мои глаза расширяются. — Я имею в виду, каким образом? Чисто гипотетически, конечно, — быстро говорю я. Глубокое желание моей женственности становится всё сильнее, но я также искренне смущена тем, чего они хотят.
Том слегка посмеивается, и его голубые глаза блестят. Я узнаю, что он более прямолинейный из двух братьев.
Он слегка наклоняется ко мне, понизив голос.
— Да, на все эти вопросы. Мишель, позволь мне быть откровенным. Мы купили тебя с особым намерением получить доступ к твоему телу. Целовать, облизывать, пробовать на вкус и играть с тобой, как нам заблагорассудится. Мы хотим наслаждаться каждым твоим изгибом в любое время и так, как считаем нужным, — Том откидывается на спинку стула. — Но мы также хотим, чтобы тебе было хорошо.
Я совершенно не в состоянии ответить и просто смотрю на них в потрясённом молчании.
— Что? — наконец-то мне удаётся произнести это слабым голосом.
Теперь очередь Габриеля хихикать. Он медленно качает головой.
— Я думал, прошлой ночью мы достаточно ясно дали понять, насколько привлекательной мы тебя находим.
Я не могу удержаться от лёгкого стона.
— Да, но я имею в виду… Я имею в виду…
Я перевожу взгляд с одного красивого мужчины на другого, борясь со сложными эмоциями.
Это на самом деле?
С одной стороны, я потрясена тем, что они предположили, что я запрыгну к ним в постель. Но, с другой стороны, я также знаю, что хочу этого, как бы постыдно это ни звучало. Есть что-то такое дразнящее в этих могущественных мужчинах. То, как они вызывают уважение. Насколько они чертовски великолепны, и что даже их высокомерие привлекательно. Я не знаю, следует ли мне ударить их или броситься в их объятия, чтобы почувствовать обещание, написанное в этих голубых глазах.
Наконец, я нахожу слова, чтобы заговорить:
— Эм, ну, думаю, я хочу сразу прояснить одну деталь.
— Пожалуйста, разумеется, — и Том, и Габриэль откидываются на спинки стульев, выглядя удивлёнными, но внимательно слушая.
Я делаю глубокий вдох, уже смущённая тем, что собираюсь им сказать. Они должны знать, так что все карты на столе.
— Мне… Мне двадцать пять, — начинаю я и делаю ещё один глубокий вдох, чувствуя, как моё сердце бешено колотится в груди. Я делаю большой глоток дайкири, наслаждаясь его жидкой смелостью. Я начинаю снова. — Я знаю, мне двадцать пять, и я не могу поверить, что должна это говорить, но я никогда раньше не была с мужчиной. — Парни тупо смотрят на меня, не понимая. — Я девственница! — наконец, мне удаётся выдавить из себя приглушенный голос, совершенно подавленный. — Я не хочу быть такой, но это то, что есть. Я пойму, если вы захотите всё это прекратить.
Меня встречает только тишина.
Что ж, я не знала, что смогу лишить этих двух мужчин дара речи, но вот мы здесь.
Мои щёки становятся пунцовыми, а дыхание затруднённым. Я не просто смущена — я чувствую себя униженной своим признанием.
Что, если я им больше не нужна, и они отправят меня в мою квартиру? Что тогда? Дженсен разозлится. Потеряю ли я свою квартиру?
Моё сердце колотится при этой мысли. Но назвался груздем, полезай в кузов.