Я снова шмыгаю носом, скорбно откусывая печенье.
— Я не обязана была соглашаться с Дженсеном. Я имею в виду, конечно, он угрожал мне всякими вещами, но я не обязана была соглашаться на его мерзкий маленький план.
— Это нечестно по отношению к себе, — протестует Джун, но я поднимаю руку.
— Даже если я чувствовала давление из-за потери квартиры, это не значит, что я должна была соглашаться ехать на Лонг-Айленд. Это был выбор.
Джун хмурится.
— Ты не можешь винить себя за любопытство и тягу к приключениям, Мишель. Многие девушки пошли бы на это. И, — продолжает Джун, — из всего, что ты сказала, кажется, что это два очаровательных мужчины. Ты просто погрузилась в романтику и тайну всего этого.
Я киваю, соглашаясь с ходом мыслей моей подруги.
— Спасибо, я думаю. Я просто хотела бы быть немного более сообразительной. Я имею в виду, женаты? Серьёзно?
Джун качает головой.
— Это не твоя вина, Миш, — говорит моя подруга. — Они должны были сказать тебе с самого начала, и тогда ты могла бы принимать свои решения исходя из этого. Не сказать тебе — это серьёзное упущение, и это неправильно.
Я снова сердито вытираю глаза.
— Но разве я должна была спрашивать?
Моя подруга на мгновение задумывается.
— Нет, потому что кто спрашивает в таком случае? Были ли на них обручальные кольца? Ты замечала какое-нибудь подлое поведение?
Я вспоминаю.
— Нет, ни Гейб, ни Том не носили обручальных колец. Никогда. Что не значит, что у них их нет, потому что некоторые парни снимают их перед встречей с любовницей. Но и подлого поведения тоже не было. Они были со мной в особняке каждый день. Я знала, где могу найти их почти в любое время. И мы провели так много ночей вместе, втроём. Они не были со своими женами.
Джун просто качает головой.
— Я знаю, милая, но жители Нью-Йорка могут быть странными. Я определённо слышала о парах, у которых открытые браки, где они терпят, когда другой человек выходит из игры. Похоже, что это может быть так.
Я сердито качаю головой.
— Да, но это не твой обычный сценарий, потому что я позволила себе влюбиться в них — и мне не нужно было этого делать. Плюс, всё это время я даже не обдумывала ничего из этого. Имею в виду, я должна была догадаться, что во всей этой ситуации есть что-то странное! Что за мужчины утверждают, что могут купить женщину? — я чувствую, как возвращается мой собственный гнев в сочетании с сильным чувством печали.
— Ну, эта неприятная маленькая деталь касается Дженсена. Он такой мерзавец, я не могу поверить, что он поставил тебя в такое положение, — Джун начинает теребить невидимую ворсинку на своей рубашке, внезапно появившуюся. — Может быть, нам стоит сообщить о нём в коллегию адвокатов штата и дать ему попробовать его же лекарство. Он может лишиться лицензии юриста вместо тебя.
Я пристально смотрю на неё, замечая, что её взгляд стал отсутствующим. Она хмурит губы.
— Эй, Джуни, ты в порядке? — я кладу свою руку на беспокойную ладонь моей подруги. — Я продолжаю рассказывать о себе, но забыла спросить о тебе.
Она кивает и вытирает глаза тыльной стороной ладони.
— Я уволилась из «Дрейпер Пибоди» на прошлой неделе.
— Что? — настала моя очередь быть шокированной.
— Да. Я просто… Я больше не могла этого выносить.
— О нет, Джун, что случилось? — я хмурю брови, готовясь к тому, чем может поделиться моя обезумевшая подруга.
Джун немного шмыгает носом, а затем рассказывает мне.
— Однажды после совещания в конференц-зале остались только мы с Дженсеном. Я попыталась улизнуть с другими юристами, ты знаешь, как мы всегда делаем. Но прежде, чем я успела, он попросил меня остаться, чтобы обсудить с ним краткое содержание.
Хорошенькое личико Джун удручено, и я почти могу угадать, что она скажет дальше. У меня мурашки бегут по коже, и я хватаю её маленькую ручку, крепко сжимая её.
— Он продолжал пытаться прикоснуться ко мне всякий раз, когда что-то говорил, например, слегка погладить меня по руке. Но потом он начал поглаживать мою спину, когда мы были рядом друг с другом. Когда я, наконец, велела ему остановиться, он накричал на меня, сказав, что я неблагодарная сука и что он босс и может делать всё, что хочет, — произнесла она сдавленным голосом. На мгновение её лицо морщится, но затем Джун поднимает взгляд, её глаза ясны и сияют.
— Боже, Джун, мне так жаль, что с тобой это случилось, — говорю я сочувственно, злясь за то, через что ей пришлось пройти, и ещё больше злясь из-за того, что Дженсену продолжают сходить с рук такие ужасные проступки.