- Госпожа Санта-Клаус выполняет любые заказы клиентов, но есть его ты будешь на кухне. Тут ведь будут обедать и другие люди.
- Ладненько, - согласился братец.
- А тебе что приглянулось, деточка? - спросила она у меня.
- Все, - ответила я тоскливо, - но у меня диета.
Она сочувственно вздохнула, а потом спросила:
- Но что тебе запрещено есть?
- Особо ничего. Мне запрещена еда вообще. Мне нельзя есть еду.
- Найти тут что-то малокалорийное не так-то просто. К подобным блюдам у меня душа не лежит. Я тебе подам то же, что твоим родителям, а уж ты ешь, что захочешь, и так мало, как захочешь.
- Хорошо, - слабовольно согласилась я.
Нет, правда, я старалась устоять. Считала до десяти между двумя глотками, только вдруг заметила, что считаю очень быстро - для того чтобы успеть съесть это блюдо, пока не подали следующее.
Вскоре мне стало ясно, что я - погибшая женщина, но мне было все равно. Меня окутывал теплый туман калорий. Один раз из-за края тарелки высунулась моя совесть, я обещала завтра вообще проголодать, и она опять уснула под тарелкой.
Из кухни показался братец с физиономией, вымазанной розовым кремом.
- Это что? Крем с каннибальского бутерброда? - спросила я.
- А? Ты бы посмотрела, чего там только нет! Ей бы держать тренировочный стол! - пробурчал он. Много-много времени спустя папочка сказал:
- Пора и в дорогу... Брр!
- Так переночуйте здесь, - предложила госпожа Санта-Клаус. - Место найдется для всех.
Ну, мы и остались. Это было чудесно!
Утром я проснулась с твердым намерением обойтись без двадцати восьми калорий моего томатного сока, но я не учла госпожи Санта-Клаус. И никаких меню! Не успели мы сесть за стол, как нам подали чашечки с кофе и еще всякую всячину - но не разом, а по очереди, а это притупляет бдительность. Как-то: грейпфрут, молоко, овсяные хлопья со сливками, яичницу с колбасой, а еще поджаренный хлеб, сливочное масло, джем, бананы и сливки. А когда казалось, что на кухне больше ничего остаться не могло, появились хрустящие вафли, еще масло, земляничное варенье и кленовый сироп. А с ними еще кофе.
Я съела все, испытывая безнадежное раздвоение личности: одна половина пребывала в чернейшем отчаянии, другая - в блаженном экстазе.
В путь мы отправились, чувствуя себя великолепно.
- Завтрак, - изрек папочка, - следует сделать обязательным, как школьное образование. Я предсказываю, что скоро будет установлена прямая зависимость между современной тенденцией обходиться без завтрака и ростом преступности среди несовершеннолетних.
Я промолчала. Мужчины - моя слабость, вкусная еда - моя погибель, но мне было все равно.
Пообедали мы в Барстоу. Я, правда, осталась в машине и попыталась вздремнуть.
В отеле нас встретил Клифф, и мы с ним попросили нас извинить - он пригласил меня поехать с ним на машине посмотреть университет. Когда мы пришли на автостоянку, он спросил:
- Что с тобой? Лицо такое, словно ты лишилась последнего друга... И ты исхудала, ну словно щепка.
- Ах, Клифф, - сказала я и расплакалась у него на плече.
Потом он вытер мне нос и завел мотор. Мы тронулись, и я рассказала ему все. Он промолчал, но вскоре свернул влево.
- Разве университет там? - спросила я.
- Неважно.
- Клифф, я тебе совсем опротивела?
Вместо ответа он остановил машину перед внушительным зданием, и мы вошли. Оказалось, что это картинная галерея. Все еще не говоря ни слова, Клифф повел меня на выставку старинной живописи и указал на картину.
- Вот, - сообщил он, - мой идеал женской красоты.
Я посмотрела. "Суд Париса" Рубенса.
- И вот, и вот, - продолжал Клифф, кивая на другие полотна Рубенса, чьи натурщицы, честное слово, ни про какие диеты наверняка ничего не слышали.
- Вот что требуется нашей стране! - объявил Клифф. - Побольше пухленьких девушек и побольше ребят вроде меня, способных оценить их.
Я молчала, пока мы не вышли из музея. Мне требовалось переосмыслить все мои представления. Но что-то меня грызло, и я напомнила ему, как он обругал фигуру Клариссы, девушки такого же роста и таких же объемов, что и я.
- А, да! - припомнил он, - Настоящая красавица, просто сногсшибательная...
- Погоди, Клифф, но ты же сказал... Он схватил меня за плечи.
- Ты меня за полного идиота принимаешь, дуреха? Так я бы и подал тебе повод взревновать!
- Но я никогда не ревную!
- Расскажите вы ей! Так где перекусим? "У Романова"? В "Бродяге"? Денег у меня полным-полно. Меня нежили теплые волны счастья.
- Клифф...
- Что, детка?
- Мне говорили про коктейль "Мечта идиота". В большой бокал кладут два банана; шесть сортов мороженого и...
- Ты отстала от века. Про "Эверест" слышала?
- О?
- На подносе строят пирамиду из двадцати одного сорта мороженого, скрепляя четырьмя бананами, жженым сахаром и орехами. Потом обливают шоколадным сиропом, утыкивают орехами под скалы, обсыпают ванильной пудрой, а вершину покрывают взбитыми сливками под снег. Ниже втыкают петрушку под деревья, а на верхнем склоне присобачивают маленького пластмассового лыжника. Его берешь на память о пережитом.
- О-о-о! - вздохнула я.
- По одному на клиента. Но если ты съешь все, я не плачу.
Я расправила плечи.
- Вперед, на взятие "Эвереста"!
- Ставлю на тебя, Плюшка.
Клифф самый лучший из всех мужчин в мире.