Я прислоняюсь на краю танцплощадки на стену и загораюсь косяк, спрашиваю себя, некорректно ли это, что я хочу встречать Леонарда. Прежде всего, я жду то, чтобы anx возвращался. Mortensen, который сопроводил меня на вечеринку, становится наряду со мной. Он хочет двигаться к косяку.
»Как-нибудь я как раз должен помнить, как мы познакомились, Mortensen.«
Mortensen и я понимают нас почти вслепую. Он пристально смотрит так же часто как я на экран в надежде, что его напечатанные знаки изменяют кое-что. Даже если они должны были стоять только на футболке. STFU !, это прыгнуло мне тогда на мероприятии караоке его футболки в глаз. Shut the fuck up. У Mortensen есть твердое тело, изящно почти, с тугой кожей и тонкими членами. Сухожилия заметны во всем теле. Так же как многочисленные татуировки. Его члены склоняются к тому, что дрожат, перед возбуждением, от ярости, но также и перед чрезмерным требованием. Или жажда деятельности. Тогда события кувыркаются в его жизни и мысли в его голове. Его мягкие волосы зелены, иногда сочны, иногда нежны пастелью. Еще я пытаюсь обнаруживать алгоритм по ту сторону прочности средств для окраски волос, корреляция цветного настроения.
»Как раз одиноко, что? «, он спрашивает меня. »Почему, собственно? Ты выглядишь так счастье-пьяным всегда и от солнца целуемым. Как ты был одним, … Аутсайдер?«
»Никакое предчувствие. Я не знаю это. Я - ни один преувеличено высокоодаренный ребенок бывшее, ни аутистский гений. Моя социализация произошла в совершенно гражданских дорогах. В рядном доме, с мирными и чистыми родителями, которые любят меня и себя. С миловидными братьями и сестрами … Но когда-нибудь никто больше не смеялся внезапно над моими шутками. Внезапно все объясняли меня для сумасшедшего. Внезапно я больше не входил в программу, не к моей возрастной группе, ни к чему и никому. В этой фазе без друзей я удалялся, терялся в мыслях, в то время как я сидел перед телевизором или компьютером. Я был занят мной, моим телом и моим дневником. Сегодня я думаю, что это собственно нормально. Мы - все всегда как-нибудь аутсайдеры. Но некоторые далее внешние перед как другие. И я был долго довольно широко внешний перед.«
Mortensen смотрит на меня, наполовину зная, наполовину сострадательно, вероятно, сочувствие считается также им самим. Его глубоко лежащие глаза, ореховое обрамляет от длинных ресниц, делают меня всегда нервным.
В половое созревание умное бытие и популярность, кажется, исключают себя, думает он. И: »Собственно, мы должны были бы лучше владеть одаренными игру вокруг признания и статуса. Однако мы тоскуем по этому.«
Я чувствую себя раздосадованным, но также и атакованным в моей с трудом составленной индивидуальности. »Велит быть популярен быть услужливым. Я не хотел этого, итак я оставлял это. По меньшей мере, преимущественно. Вероятно. Большей частью. Общее быть популярным изнуряющую деятельность. Мир понимают был как-то важнее мне.« С этим предложением мои мысли уклоняются. Собственно, я хотел смочь писать, думают итак chloe.f.f.w, как Шиллер и как de Beauvoir. Или могут говорить как Герберт Венер и быть мужественными как Курт Шумахер. Или Олимпия де Гуг. В голове от chloe.f.f.w играл для этого »болотистой плодородной почвы империи«. Большое создают! Быть интеллектуальным! Принадлежат к общине этих бесприютных граждан мира 20-ого столетия, чтобы высмеиваться однако только Моцартом. Я должен хихикать о моем молодой, вскопанный Я.
Из этого я не предаю Mortensen ничто. Я блещу его в. Он печатает взволнованно вещи в клавишах. С кем он, пожалуй, говорит? Вероятно, с Junto? Junto - второе имя является Мохаммед - восставший хакер в Ближнем Востоке. Mortensen охотно рассказывает о нем. Или также не, смотря по тому как рассматривают это. Также Junto - это аутсайдер. Один из виртуальных музыкантов в помещениях интенсивной переписки этого мира. Они соединяют себя и плоским акциям, чтобы сталкивать правительства, ускорять свободу интернета и людей. Они выросли в самых разных культурах и имеют, все же, ту же самую стоимость и то же самое мужество. Большей частью не знают ее настоящие имена, так как они не хотят быть героями. Даже если они знают, что они являются которым. Также Mortensen знает это. Польза действует ему немного. Разве что героическая аура делает привлекательным.
»Я хотел быть всегда другой чем все другие«, говорит он, »только, чтобы замечать, что я никогда не так индивидуален и собствен, как я хотел бы быть этим.«
Мы все свалились на эту ложь восьмидесятых. Außenseitertum - это состояние, которое стоит для уединенности, для страдания, но также и для гениальности, креативности и науки. Для искусства и культуры. Для войны и мира! Будем действовать ли мы, что мы делаем, если бы у нас не было стимула создавать большое?