Маг за его спиной что-то забормотал. Слова были странные, певучие, непонятные.
– Я объясняю, что ты наш новый король и можешь входить в мою обитель в любой час дня и ночи, – произнес Дитбольд, делая хитроумные пассы. – Когда придет нужда или когда захочешь.
– Объясняешь? Кому? Здесь никого нет.
– Это не так, государь. Здесь обитает страж моей башни. Он должен с тобой познакомиться. Хорошо познакомиться, чтобы не было беды.
– Колдовские фокусы, – проворчал казначей, – проклятые колдовские фокусы… – Он уже не заикался и твердо стоял на ногах – либо протрезвел на свежем воздухе, либо был не так пьян, как хотел казаться.
Они поднялись наверх, в жилые покои Дитбольда. Обстановка здесь разительно отличалась от пустоты нижнего этажа. Уютная горница с креслами и диванами, обтянутыми кожей, шкафы, полные толстых фолиантов, большой шестиугольный стол, жаровня из чеканной бронзы и два окна с мелкими цветными стеклами. Эту мирную картину нарушал скелет, висевший в одном из шкафов, – вроде бы человек, но с мощной челюстью, руками до колен и позвоночником, изогнутым горбом и выпиравшим над плечами. Должно быть, местный неандерталец решил Клим.
– Садись, твое величество, – сказал чародей, указывая на кресло. – И ты садись, сир Жинус, раз пришел. Я удалюсь на недолгое время. Годы мои немалые, и парадные одежды меня обременяют.
Он исчез за дверью и спустя пару минут вернулся в мягких домашних туфлях и просторном халате с меховым воротником. Сел к столу, сложил руки на коленях и задумался. Халат был синим с серебряными звездами, воротник, похоже, из белого полярного песца, так что со своей окладистой бородой и румяными щечками Дитбольд походил сейчас на Деда Мороза. В его магические таланты Климу не очень верилось – слишком глубокая пропасть разделяла чародейство и привычный ему реальный мир. Но Дитбольд казался человеком доброжелательным и искренним.
Наконец маг вздохнул, огладил бороду и произнес:
– Думаю, государь, ты желашь узнать, как и почему ты здесь очутился. Этот мир отличен от твоего, как сны от яви. Их разделяет граница, незримая, неощутимая, но пересечь ее никто не в силах. – Он помолчал и добавил: – Конечно, если ему не помогут.
– Выходит, помощник нашелся, – сказал Клим. – И кто же он?
Маг понурил голову.
– Я, твое величество, я, твой покорный слуга… Я сделал большее: перенес прежнего владыку Хай Бории в твою реальность, а тебя – в наши земли. Навсегда перенес! Ибо то, что убыло в твоем мире, должно там восполниться, как и здесь. Таково веление Благого, коего никто не может превозмочь.
– И кто знает об этой… хм… обменной операции?
– Все советники Правой и Левой Руки, несколько придворных и доверенные служители. Сказано им, что прежний король изволит отбыть в иные края, а ночью – минувшей ночью, – уточнил чародей, – у нас появится новый повелитель. Ты, Марклим андр Шкур!
Чудеса! – мелькнуло у Клима в голове. И главное чудо не в том, что он обменялся с прежним владыкой, – это, хочешь не хочешь, надо принять как должное. А вот зачем тому владыке с ним меняться? Королевская жизнь, как ни крути, все-таки получше, чем у майора спецназа. Власть, почет, богатство, замки, города… Паек – не казенный концентрат, пива и вина залейся, форма – из шелка да бархата, наверняка одалисок целый гарем… Однако поменялся. Очень подозрительно!
– Ваш прежний король… – начал Клим. Казначей, дернув веком, тут же подсказал:
– Его величество Рипель-и-Герматак, да будет мир ему там, где он пребывает!
– Насчет мира я очень сомневаюсь. Ну, не в этом дело, Рипель так Рипель… Он сам пожелал со мной обменяться? Без всякого принуждения?
– Не с тобой, а с любым обитателем вашего мира, подходящим по возрасту и телесному сложению, – уточнил Дитбольд. – Выбор был случайным, твое величество. И будь уверен, что он добровольно пожелал уйти в твой мир.
– С чего бы? – Клим пристально уставился на мага.
Казначей Жинус снова встрял в разговор:
– Сказать по правде, сир, владыка Рипель был не из лучших правителей. Державу разорил своими прихотями, с соседями рассорился, слуг своих верных держал в небрежении и щедротами не баловал. Чернь распустил, дела правления забросил и не внимал советам, а ежели кто пытался его образумить, звал мастера Закешу, городского палача. И потому, – казначей пошевелил пальцами, будто считая деньги, – потому знать и народ от него отвернулись. Бунт назревал, так что его величество мог бы и сам познакомиться с мастером Закешей.
– Бунт – это все наши проблемы? – спросил Клим, мрачнея.