А ведь при первом взгляде на него, я подумала, что он хороший человек. Я была уверена, что спасена! Эти голубые кристальные глаза... как же обманчива внешность.
Но даже сейчас мне с трудом верилось, что он замешан в подобном грязном бизнесе. Это не укладывалось в моей голове...
Но его суть вылезла наружу в тот момент, когда острие ножа сделало хоть и неглубокий, но всё же надрез на моём горле.
И меня одолевали смешанные чувства, когда он находился рядом. Могу ли я себе позволить что-то большее, чем страх? Почему он позволяет мне нечто большее, чем пленницам? И насколько он серьёзен, говоря, что именно я должна сделать для того, чтобы он меня отпустил?
Этой ночью он больше не поднимал данную тему. Молча наблюдал за тем, как я ела. Раскинув руки по спинке дивана, одну согнул в локте и, облокотив голову на свою ладонь, бурил во мне отверстие. И я приложила немало усилий, чтобы не обращать на это внимание. Просто есть, пока мне дали такую возможность.
Поев, я взглянула на него исподлобья. Хотела поблагодарить, но прикусила язык, увидев закрытые глаза. Он задремал? Или заснул?
Но буквально через пару мгновений его губы растянулись в ухмылке.
— Спасибо. Всё было очень вкусно, — тихо пропел, открывая глаза.
— Спасибо, — повторила, стушевавшись, — всё и правда было вкусно.
Схватила салфетку и вытерла губы и пальцы.
— Можешь идти к себе. Глеб тебя проводит.
На этом всё.
А чего ты ещё ожидала? Очередную партию в бильярд?
Кажется, ты осваиваешься, Кира... а ведь не стоит.
Я вскинула голову, когда в дверь уборной послышался тихий стук. Елена.
— Да, Лена, заходите.
Я снова опустила голову, но сдвинулась к противоположному краю ванной. Так, чтобы вода больше не хлестала меня. Елена говорила, что поможет снять с меня бинты, чтобы повязать новые. Чистые. Они крепились сзади. Ровно между лопатками. Мне не дотянуться.
— Как спалось? — я вздрогнула, когда голос Клима ошпарил меня похлеще, чем кипяток из душевой лейки.
Обернулась, сжимаясь в комок и морщась от того, как заныли мои кости.
— Да не шугайся ты так, — улыбаясь, он прикрыл за собой дверь и прошёл вглубь ванной комнаты. Выглядел он свежо и казалось, что в отличие от меня, он спал глубоким сном младенца.
— Где Елена? — я затравленно посмотрела на закрытую дверь.
— Я отправил её на перекур, — хмыкнул мужчина.
Он уже был одет с иголочки. Тёмно-синие брюки, кожаный ремень, белоснежная рубашка, от которой даже глаза болели. Запонки на рукавах...
— Так, как тебе спалось? — продолжил, подставляя банкетку и опускаясь на неё возле ванной. Так, чтобы наши лица были почти на одном уровне.
— Нормально, — тихо ответила, прикусывая губу и нервно сглатывая кость в горле.
Я настороженно следила за каждым его движением. Он ведь не просто так пришёл сюда. Всему есть причина.
— Не дёргайся, — Клим протянул руки ко мне, и тут же пресёк любые попытки отдалиться. Одним словом. Интонацией, которая не оставляла выбора. Только подчинение. Я и сама не понимала, как такое возможно. Но пока я слушалась, он не причинял мне особого вреда.
Поэтому, замерев, я тяжело задышала. Искоса следя за тем, как мужчина слегка наклонился и... расстегнул крепление эластичных бинтов на моей спине.
— Лена через пять минут принесёт чистые бинты, — тихо произнёс, обжигая моё плечо тёплым воздухом, — так что расслабься. Руки приподними...
Кивнув, я положила предплечья на бортики ванной, но мои пальцы в ту же секунду предательски стиснули прохладные чугунные края. Задыхаясь, я чувствовала его прикосновения к своей коже. Мне одновременно становилось легче дышать, и воздуха катастрофически не хватало.
Как только последний обруч бинта освободил мою грудь, я тут же подхватила её, прижимая ладони к обнажённому участку тела. Стиснула челюсти и нерешительно посмотрела Климу в глаза.
— Рысь, — не сдерживая смешка, он качнул головой, — у тебя час на сборы. Лена поможет.
— На сборы? — я захлопала глазами. От одной мысли, что я покину стены этой тюрьмы, мне одновременно было радостно и страшно.
— Ты поедешь к врачу на осмотр. А потом у нас тобой дела. Будь благоразумной, Кира. — Клим медленно провёл кончиками пальцев по моему лбу, убирая с него налипшие пряди волос, — Не расстраивай меня, договорились?
Мягко стелешь, Клим. Так мягко, что становится жутко.
...
Такое обманчивое чувство: безопасность. Ни люди в белых халатах, ни стены медицинского учреждения не давали мне ни мельчайшего проблеска надежды. А ведь раньше я считала иначе.