— Спасибо, — хрипя. Я всё же смогла поблагодарить его. Не уверена, что вся его помощь во благо, но это лучше, чем дохнуть в канаве.
— Не за что, — хмыкнул, отворачиваясь к окну, — посмотрим, что ты скажешь через пару месяцев.
Мне не понравилась его интонация. Будто вскользь произнесенная ирония. Насмешка, вынуждающая меня лихорадочно соображать, что он задумал. Словно предупреждая, что, поставив меня на ноги, он заставит меня пожалеть о том, что когда-то бросилась под колёса его автомобиля.
Он поставил обратно на мои бёдра тарелку и поднялся со стула. Засунув руки в карманы серых брюк, проследовал к балкону. Открыл тот и вышел наружу.
Продолжая жевать, я смотрела на высокую мужскую фигуру. Широкие напряжённые плечи, узкая талия и такие же узкие бёдра. Его локти впились в деревянные перила, и я увидела, как он прикуривает сигарету. Серый дым тут же окутал его голову.
Он оставит меня без языка? Почему-то я ему верила...
Доев то, что мне было предоставлено, я отставила тарелку в сторону. Скинула с ног одеяло и по моим ногам тут же засеменили мурашки. Мягко растерев кожу, я попыталась прогнать озноб. Но, кажется, я не только “поломалась”, но и заболела. Я никогда не отличалась богатырским здоровьем. Стоило кому-то рядом со мной чихнуть, и я в этот же день сама наматывала на кулак сопли.
— Я дам тебе штаны, но тебе придётся постараться не потерять их по пути. Женских шмоток у меня нет, так что...
— Хорошо, — кивнула, стискивая колени и натягивая ткань футболки ниже.
— Поедешь в домашних тапках. Кроссовки твои сушатся.
Сушатся?
Спасибо, что хоть их не выкинул и у меня будет своя обувь.
Снова кивнув, я проследила за ним, глядя на то, как из шкафа он достаёт нечто, похожее на штаны и кидает мне на кровать. Затем забирает пустую тарелку и выходит из комнаты. На ходу бросает: “спускайся”, и оставляет одну.
Спускайся...
Это займёт время.
...
Новости о моём состоянии радости не принесли. Мне ни слова не сказал медицинский персонал. Все заключения отдали в руки моего “спасителя”. Из клиники я уже не выходила, а выезжала на инвалидном кресле.
— Одно ребро сломано. На двух трещины. Трещина на правой ключице. Выбито плечо, — он зачитывал мне вслух анамнез, когда мы снова сели в автомобиль, — сотрясение мозга. Воспаление лёгких.
Одно не лучше другого...
Я ничего не говорила. Опустив голову, думала о том, сколько времени мне понадобится на восстановление. Смогу ли я уйти, когда встану на ноги? Отпустит ли он меня? Или всё же нет? Смогу ли я сделать ещё одну попытку вырваться на свободу? А если да, то повезёт ли мне? Или же как всегда?..
— К тебе приставят мед работника. Он будет помогать и следить за твоим состоянием.
— Зачем ты это делаешь? — снова задаю вопрос, который мучает меня с тех самых пор, как оказалась на пороге его дома.
— Что? — покосился на меня, и мне показалось, что меня окунули в чан с ледяной водой.
— Помогаешь мне?
— Кто сказал, что это помощь тебе?
На несколько секунд я впала в ступор. Смотрела на него не моргая, силясь понять услышанное. Но в голове была каша.
— Тогда зачем? Что это? Что тебе нужно?
— Пока не придумал... — пожал плечами, и завёл двигатель. — Но ты много знаешь, и я уже это говорил. Я никому не верю, и не надейся, что поверю твоим рассказам о том, что ты всё забудешь и сделаешь вид, что ничего не было. Ты была там. Ты знаешь, что я знаю их. Ты видела меня. И, возможно, то, что встретила именно меня, не лучший из подарков твоей судьбы. Поэтому не спеши радоваться. Ты будешь восстанавливаться, а я буду решать, что мне с тобой делать.
И снова это чувство: уверенность в том, что он мне что-то не договаривает. Почему-то я была уверена, что он уже всё решил. Он знал, зачем я ему. Он знал, что ему со мной делать. Но по причине, известной только ему, он не озвучивал своих решений. Пока...
Глава 6
Прошла неделя, и я не видела больше ничего, кроме стен своей временной комнаты и уборной. Никого, кроме Елены — медицинского работника, что помогала мне, пока я была практически обездвижена. Женщина была немногословна, а потому я не могла вытащить из неё никакой информации, за исключением моего состояния и задач на день. Мне казалось, что она была запугана не меньше, чем я сама. Но порой её взгляд говорил мне о том, что она не меньше моего, жаждет того дня, когда я, наконец, покину этот дом. Во мне была причина, или в чём-то другом, оставалось только догадываться. Но, тем не менее, Елена была заботлива и трепетно относилась ко мне и моему телу.