Внезапно Клим налетел на кого-то, с чьего плаща на его голову хлынула целая волна холодных брызг. Тёмная фигура возникла из-за угла бесшумно, поэтому среагировать на неё оказалось невозможно. Клим непроизвольно поднял лицо и снова встретился глазами со старшим воспитателем Клопэном - причудливым образом траектории их движения по лагерю вновь пересеклись. Челюсть у Клопэна со слышным клацанием отвисла, на его кустистых бровях угрожающе замерли крупные капли дождя. Глаза старшего воспитателя расфокусировались, словно он смотрел сквозь Клима. Клопэн стоял неподвижно и молчал - больше всего в данную минуту он был похож на новое сюрреалистичное изваяние местных студентов. Это неожиданное молчание больше всего испугало Клима - тот понял, что ещё немного - и Клопэну придётся вызывать "неотложку". Клим сделал шаг в сторону - его никто не удерживал. И только после этого рванул в ближайшие кусты.
Нагнать Лин ему удалось только перед самым парком. Клим ухватился закоченевшей рукой за руку девочки и уставился в экран телефона, который Лин принесла с собой. Они замерли под зонтиком и довольно долго так стояли. Вокруг Клима бушевало море стихии, оно вымочило его тело насквозь, било дрожью и мешало сосредоточиться. А ещё было жалко Лин - дождь немилосердно хлестал её по ногам, а с его головы холодная вода текла прямо на её лицо. Но та стойко терпела, пока обратная метаморфоза не завершилась. Как только Клим это понял, то сразу скомандовал: "Бежим!". Бежать в своём обычном облике было намного проще. В корпусе он залез под тёплый душ и простоял там двадцать минут. Перед сном Клим позвонил девочке и выяснил, что та примерно так же согревалась. Успокоившись, он заснул, совсем забыв, что так и не поужинал.
Глава 4 "Животно
е "
На следующее утро вышло солнце. Дождливое вчера и метаморфоза с Клопэном казались теперь дурным сном. На Клима то и дело накатывали похожие на тошноту воспоминания - настолько неудобным и болезненным было тело старшего воспитателя. И прошлым вечером в душе он не столько грелся, сколько смывал густую слизь, которой казалась совсем недолго ношенная чужая плоть.
А потом началась суета по поводу исчезновения Роже. Это был мальчик, который утверждал, что ему уже пятнадцать, хотя выглядел он лет на двенадцать. Один из немногих коренных французов в лагере, он, тем не менее, говорил на каком-то невнятном северном диалекте, который мало кто понимал. Видимо, в северной глуши его актерские способности кого-то впечатлили, поэтому сюда он приехал играть только главные роли. Клим находил у него комедийный талант, но сам Роже считал себя призванным трагиком. Он очень не любил критику, был резок со всеми, поэтому друзей за время пребывания в лагере не завёл. В то самое утро он пропал - никто из обитателей корпуса не слышал, как он собрался и ушёл. Клим - тем более, ведь после метаморфозы в воспитателя Клопэна он спал беспробудно. Занятия в тот день пошли кувырком - директор лагеря сильно разнервничался и отправил на поиски беглеца всех воспитателей и преподавателей-мужчин.
Клим, пользуясь неожиданным бездельем и вернувшейся хорошей погодой, вытащил Лин в парк тренироваться. И, хотя он сам всё ещё чувствовал брезгливость от вчерашней метаморфозы, да и девочка оказалась слегка простуженной, им удались несколько удачных превращений. Расстраивало только одно: поодиночке у них не получалось ничего:
- Так: брови разошлись на четыре миллиметра, - их шутливые комментарии в стиле скаута Жиля означали, что метаморфоза на самом деле не наблюдается совершенно.
- Слушай, вчера Клопэн, когда я всё-таки впустила его в наш корпус, был просто паинькой - вежливый такой. - Лин, кажется, в десятый раз пересказывала это Климу, но каждый раз сконфуженно смеялась. - А ещё долго рассматривал себя в зеркале, пока я надевала плащ и сапоги. Как думаешь, что он решил, когда встретил тебя потом, ещё раз? Что совсем спятил, да?
- Наверное, что нельзя нажираться виски до отбоя, - для Клима этот эпизод был уже в прошлом. В какой-то момент фантазия у него разыгралась, и он решил превратиться в Габриэллу - ту самую румынскую девочку, которая была первым неудачным опытом Лин. Когда это удалось, Клим первым делом принялся ощупывать себя. Как только он начал расстёгивать пуговицы на растянувшейся на груди рубашке, Лин сделала круглые глаза и завопила:
- Не смей!
Клим вскочил и убежал от неё за деревья. Вернулся он оттуда минут через десять, красный и с горящими глазами, на ходу застёгивая ремень на штанах. Лин с обречённым отчаянием наблюдала за ним, а потом каким-то чужим голосом произнесла:
- Вот за это тебя точно Бог накажет.
- Что такого?
- Конечно, накажет - это всё равно, что подглядывать за другим человеком. Нет, ещё хуже - щупать спящего или беспомощного...
- Лин, с твоей Габриэллой ничего плохого не случилось. Формально я осмотрел своё тело, а вот её драгоценное - осталось при ней, в полной неприкосновенности. И говоришь ты сейчас со мной, Климом, а не со своей румынской подружкой. Хотя выгляжу я по-другому...
Лин задумалась и уже неуверенно отвечала:
- Я понимаю, что это - ты, Клим, но почему мне кажется грехом, когда ты находишься в теле девушки?
- Потому что ты привыкла ставить знак равенства между человеком и его телом, а у нас, оборотней, очутиться в чужом теле - всё равно, что маскарад. Ты же не будешь осуждать кого-то, кто сшил и надел похожую на твою одежду? А метаморфоза - и есть переодевание, хотя мы с тобой ещё не понимаем, как нам это удаётся, как мы нащупываем эти самые мыслеформы. И что это вообще такое - мыслеформа?
- Я думаю, тут всё правильно, всё как раз встало на свои места: внешность человека определяет воля Всевышнего, а не какие-то подозрительные гены и хромосомы. На самом деле они, эти гены, сами подчиняются мыслеформам. А мыслеформы не могли взяться ниоткуда - их только Бог и мог создать - по своему облику и подобию...
- У тебя сегодня просто религиозный приступ! Но, посмотри, как все-таки чудно: я - и в теле совершенно другого человека! Руки - другие, кожа - другая, даже запах - другой! Это же волшебство, не иначе! Мы с тобой, на самом деле, особенные. Просто нет слов...
Клим, действительно, задыхался от переполнявших его чувств. Кажется, он впервые в полной мере ощутил свой необычный дар. И теперь ему хотелось непрерывно ощупывать, осматривать, обнюхивать творение своего собственного воображения. С гордостью взирал он в зеркальце на ухмыляющееся девичье лицо, будто только что собственноручно изваял его. Если бы не было сейчас рядом строгой в своем религиозном негодовании Лин, он бы точно скинул с себя всю одежду и принялся бы скакать по лугу, как сумасшедший. Но под ее взглядом Клим изобразил благоразумие - насколько мог в эту минуту, - и нехотя принялся за возвращение своей обычной внешности.