Михеев, Колыбанов.
'Из дневника Начальника ГШ вермахта генерал-полковника Гальдера
30 июня. Напряженная обстановка в районе Дубно разрядилась. Опасное вклинение противника довольно серьезно мешало продвижению 16-й и 14-й танковых, 16-й моторизованных дивизий, а также на несколько дней задержало 44-ю, 111-ю и 229-ю пехотные дивизии… Особую опасность представляла угроза окружения в связи с появлением в тылах 14 танковой дивизии сильной механизированной группировки противника. Но последние сведения позволяют предположить, что она не смогла продвинуться дальше, будучи лишена снабжения успешными действиями наших войск…
'Разведсводка штаба ЮЗФ от 22.00 1 июля:
Противник, нанеся сильные удары при поддержке авиации по частям 15 м[еханизированного]к[орпуса] и 37 а[рмейского] к[орпуса], занял Буск, Броды, Золочев. Главные усилия он по-прежнему прилагает на броды — тернопольском направлении'.
1 июля. 1941 год. Украина. Сергей Иванов.
Ну что ж, друзья коль наш черед… Вот теперь нам предстоит действительно серьезное испытание и я слегка мандражирую. Черт, только бы подчиненные не заметили. Еще и с 'Рыжим' придется временно расстаться, среди танкистов хороших механиков-водителей не оказалось. Поэтому поставлю командовать Колодяжного, все равно 'Рыжий' с места стрелять будет. А сам за рычаги 'трешки' сяду.
Во, наконец-то и погранцы появились. Так, и чего мы имеем?
— Внешним наблюдением выявлено, что охранение немцами усилено. Внешние посты вот тут и тут, с пулеметами. Патрули, до пяти, в каждом по три человека, обходят улицы. Отмечено наличие стационарных постов в этих местах. У этого и этого дома — часовые. Здесь и здесь расположены броневики, а дорога с этого направления прикрыта самоходной установкой на базе танкетки или легкого тягача типа 'Комсомолец' с противотанковой пушкой. Что часть штабная, подтверждается наличием большого количества легковых и радиоавтомобилей, кроме того нами засечены несколько десятков грузовых автомобилей и несколько автобусов, — доложил старшина Григорьев.
— Отлично старшина. Ну что ж, сверим часы, и ровно через полчаса начинаете рвать связь. Товарищ Бридман, у вас все готово?
— Так точно! Генератор установлен, к использованию готов.
— Тогда все по местам! Сигнал к обстрелу — первый выстрел КВ.
Интересно, как себя покажет гранатомет? Расчет вроде с ним освоился. Нечипорук клятвенно обещал, что отстреляются нормально. Правда, одно дело тренировки, другое — реальная стрельба, да еще сразу в боевых условиях. И ленту выделили всего одну, пятнадцать гранат и каждые две из трех с трубкой… Зато, если получится, немцы решат, что там целая минометная батарея. А нам такое на пользу, глядишь и численность нашу преувеличат.
— Ну, не подведи Семен. Да, ты к пулеметчикам не лезь, вообще особо не рискуй… Смотри. Зазря под пули подставишься — накажу!
— Да понял я, Сергей, понял. Не волнуйся, все будет тип-топ…
— Язык!
— Ну, не нервничай, никто не услышит.
— И у кустов бывают уши, Сема.
— Да ладно, не парься Сергей. Пошли лучше по местам.
— Рановато, но пожалуй, пошли.
Ну, вот я и в танке…
— Как, лейтенант, не забыл? Стреляем только с коротких остановок, команду 'Короткая' даешь после предварительного прицеливания. Выстрел — и вперед. Запомнил?
— Да помню. Я вас уверяю, товарищ военинженер второго…
— А вот если кто начнет так во время боя распинаться, из танка выставлю и заставлю сзади у криком 'ура' бежать, чтобы дошло. Говорить надо коротко и ясно, по-спартански.
— А как это, товарищ военинженер?
— Всё, некогда, после боя объясню….
А теперь — сюрприз! Хороший такой осколочно-фугасный, килограммов сорок весом сюрпризец рвется где-то в поселке. Надеюсь, Колодяжный опять подтвердит свою славу снайпера и противотанковой самоходке резко поплохеет. Хотя теперь не до размышлений. Захлопываю люк, запускаю движок и говорю сидящему рядом, на месте радиста, бывшему мехводу Т-38 Леониду Орлову:
— Включи рацию, Соколов!
— Простите, товарищ воен… — боец вспоминает мою нотацию и продолжает — но я Орлов.
— Сокол ты Орлов, поэтому и путаю…
В наушниках раздается смех экипажа, слышавшего наши переговоры по ТПУ. Ну отлично, пусть смеются, а не мандражируют перед очередным боем с уже успевшим потрепать их противником. Наконец Орлов включает рацию и в наушниках раздается рваный, громкий и все заглушающий звук, напоминающий визг бензопилы. Хм, Сема не подвел и теперь весь прием в радиусе километров двадцать, а то и на все пятьдесят заблокирован начисто. Давайте, паникуйте и вызывайте подкрепление, сволочи!
— А теперь потанцуем! — невольно кричу я в боевом азарте и быстро набрав мощность, с ревом двигателя мы устремляемся к ближайшему посту. Мне конечно видна только дорога, хотя приборы наблюдения в 'трешке' и получше, чем на КВ. Но теперь за обстановкой должен следить лейтенант, как командир. И вводные в бою решать ему же… А я смотрю на дорогу, 'рулю' и все жду — дойдет ли до немцев, что мы не удираем от русских, а атакуем. Судя по молчанию Бориса, все идет так, как мы задумывали. Ага, вот уже и окопчики видны. Пора, ближе подъезжать опасно, можно и на гранату нарваться, успеваю подумать я и в этот момент услышав приказ Махрова: 'Короткая! — притормаживаю. 'Бамс' — непривычно хлопает пушка. Куда ей до солидного грохота шестидюймовки 'Рыжего'. 'Осколочным! 'Бамс' — еще раз. Тэк-с, спаренный заработал. Леонид тоже слегка добавил из курсового. Правильно, главное побольше шуму. Ого, что-то разошелся командир: 'Осколочный заряжай! Не пора ли! Ага, вот оно.
— Направо, полный ход!
Во, по-спартански заговорил. Молодец. А вправо сворачиваем потому, что там кустарник и ложбинка. Не близко, но нам на полной скорости и не далеко, вряд ли фрицы успеют среагировать и нам в бок влепить какой-нибудь подарочек.
— Левее! И стоп!
Понял, понял, резко делаю отворот влево и успеваю заметить как правее впереди вырастает несколько 'кустиков'. Разрывы. Маловатые для чего-то солидного, пожалуй что-то вроде автоматической пушки БМП, миллиметров двадцать… тридцать… Бл… Разведка чего-то упустила.
— Вправо десять и короткая!
Машинально кручу рычаги, выполняя команду а в голове вихрем проносятся фото и ТТХ оружия вермахта…. Прочитанное, увиденное на фото, в кино и в Интернете мигом всплывает в памяти, автоматически сортируется и вот уже маячит ответ — двадцатимилиметровка или тридцатисемимилиметровка, автоматическая, зенитная, или не зенитная, а установленная на бронике. Хрен редьки не слаще. Чего медлит командир?
— Молодец Колодяжный! Как он ему влепил!
— Чё было-то, командир?
— Огонь! Осколочный!
Очередной выстрел, команда Махрова — 'Вперед направо', и затем он поясняет нам с Леонидом:
— Бронеавтомобиль немецкий с пушкой автоматической. Чуть в нас не попал. Колодяжный засек и рядом снаряд влепил. Броневик перевернуло несколько раз, да так вверх ногами… Короткая! Огонь! Осколочный!
Но всякой забаве, как всегда, приходит конец. Вот и этой, 'второй гусарской' тоже. По команде Махрова даю задний ход и мы начинаем отползать в сторону леса. В этот момент танк как то странно дергается, раздается непонятный скрежет — не скрежет… что-то явно пробило броню… Но командир молчит, я лишь добавляю оборотов и достигнув первых же деревьев, разворачиваюсь и маневрируя проскакиваю между ними в лес, чтобы обследованной заранее полянкой выскочить на знакомую дорогу. В этот момент ТПУ оживает и Махров сообщает слегка севшим голосом:
— Вилен убит, Сергей ранен, мне слегка зацепило ногу осколком брони.
Черт, что же в нас попало? И откуда?
Ладно, разбираться будем потом… Сейчас важно уйти. Как рассказывал один знакомый летчик, самое сложное в воздушном бою не сбить противника, а выйти из боя, чтобы не сбили тебя… Вот это-то нам похоже и не очень удалось… черт. Но чем же в нас попали? На снаряд не похоже, пуля? Из чего, немецкий 7,92 мм бронебойный нашу броню взять не должен… Или возьмет? Неужели они сумели подобраться метров на пятьдесят? И как их никто не заметил?