Климент Ефремович не прислушался к этим советам. На уговоры назвать своих товарищей заговорщиками он не поддался. А вот сами участники «антипартийной группы», все до одного, выступили с покаянными заявлениями. Только не нужно обвинять их в трусости, в предательстве дела Ленина-Сталина. О мотивах их «раскаяния» сказал сам Н.С. Хрущев, лучше его и не скажешь: «Думаю, что они хотят усыпить нашу бдительность, хотят сейчас сманеврировать, отступить для накопления сил, с тем, чтобы в удобное для них время перейти в атаку».
Если вспомнить, как расправились с Лаврентием Павловичем Берия и его командой в МВД, то можно осознать и понять, почему и Климент Ефремович, и вся «антипартийная группа» вели себя так странно, на словах поддерживали политику ЦК, а на деле ей противодействовали и готовились к решительной схватке против пришедших к власти троцкистов. Это была смертельно опасная борьба в подполье, большевики снова, как до 1917 года, оказались в подполье. Малейший неверный шаг мог стоить жизни.
И не просто жизни. Могли получить, как Лаврентий Павлович, ярлыки английских шпионов и половых извращенцев, бессовестность троцкистов пределов не знала.
Только троцкистская подлость неразлучна с трусостью. Переворотчики из ЦК откровенно боялись большевиков. Боялись Молотова, Кагановича, Маленкова. Одного Пленума было мало. Собрали внеочередной съезд партии, XXI. В повестке съезда значился только один вопрос — «Контрольные цифры развития народного хозяйства СССР на 1959–1965 годы». Вместо пятилеток попробовали перейти на семилетнее планирование. Еще шестая пятилетка была не завершена, а они уже перешли к семилетке. На самом деле плевать было ЦК на пятилетки и семилетки со всем развитием народного хозяйства, съезд был нужен для завершения борьбы с «антипартийной группой», чтобы окончательно ликвидировать влияние большевиков. Если не верите мне — читайте материалы съезда. Там каждый выступающий член ЦК начинал свою речь с развенчания «культа личности» и плевков в адрес Молотова, Маленкова, Кагановича и «присоединившегося к ним Шепилова».
Личности Климента Ефремовича на XXI съезде не касались. О нем молчали. Только, конечно, не потому что он перешел в лагерь ЦК — его откровенно боялись. Нам теперь уже трудно понять, насколько популярен в народе был Ворошилов. Любое похабное слово в его адрес со стороны партийной мафии могло вызвать такой народный протест, что последствия его предсказать было невозможно. Кроме того, известность Климента Ефремовича в международных кругах, особенно в кругах международного коммунистического движения, пугала Хрущева и его компанию. Ворошилову еще только предстоял его последний бой. Великий революционер и полководец должен был в схватке с троцкистским ЦК выстоять до конца и передать лидерство в мировом коммунистическом движении другому великому революционеру.