— У меня есть пластырь. Держите, — произнес сзади чей-то голос. Она обернулась. Рядом стоял светловолосый молодой человек в мятых брюках и с рюкзаком на спине. Протягивая ей пластырь, он заметил с улыбкой: — Похоже, вы проделали долгий путь.
— Ходила к истокам реки. Дикое, красивое место.
— Пешком?
— Да, я люблю гулять.
— Я тоже. Где вы живете? Ведь это частное владение, знаете?
— Да. Я тут работаю.
— Ого! Это самая интересная новость за сегодняшний день. Расскажите мне еще что-нибудь. — Он сел рядом.
— Вы — Тони Ставертон? — догадалась она, оглядев его стройную фигуру, классические черты открытого лица, веселые голубые глаза.
— Верно. Откуда вы знаете?
— А я Шарлотта Лейбурн. Мне рассказывали о вас ваши братья и тетя. Я приехала в августе, работаю компаньонкой у Эдвины и секретаршей у вашего брата Майка.
— Вот это да! — присвистнул он. — Майк вернулся из Канады и поселился здесь? — Шарлотта кивнула. — Я понимаю, зачем тете компаньонка, но на что Майку секретарша, вот вопрос! Или ему тоже нужна компаньонка, а?
— Счета, корреспонденция, статьи в научные журналы, главы из книги о почвах, которую он пишет. Все это я печатаю. Вы удивитесь, когда увидите, что делается в Херонсбридже, — добавила она.
— Возможно, — согласился он. — Надеюсь, Роланд и Джек скрашивают вам жизнь.
— А кто это?
— Ну, ребята, которые живут над конюшней.
— А, — догадалась Шарлотта. — Они уехали еще до моего приезда. Теперь там живет Майк.
— Забавно. Скорее всего, ребятам надоела деревенская скука. Жаль. Я любил с ними поболтать. Впрочем, у них есть отличная замена. Вы мне нравитесь, Шарлотта.
— Вы хорошо съездили? — спросила она, меняя тему.
— Местами даже отлично. А вы много путешествовали?
— Довольно-таки, но всегда с родителями.
— Это большая ошибка путешествовать с родней. Они сковывают тебя цепями. Лучше всего быть одному — идти, куда хочешь, делать то, что взбредет в голову. Вот это настоящая жизнь!
— Ну, сейчас мои мечты не простираются дальше чашки чаю.
— Как это буржуазно, — покачал он головой. В голубых глазах Тони плясали веселые искорки. — Но я пойду с вами. Жаль, что Роланд и Джек уехали, я собирался скоротать с ними вечерок.
— Но у вас есть два брата.
— Один — ручной пленник домашней скуки, а другой… — Он замолчал, и Шарлотте пришлось переспросить, что он имеет в виду. — Не могу подобрать определение, — признался Тони. — Как складываются ваши отношения?
— Вполне нормально.
— Он показался мне совершенно чужим, когда мы встретились на похоронах отца. Ему почти сразу надо было улетать назад в Канаду, а я собирался на континент, так что мы толком не поговорили. Он показался мне мрачным, впрочем, и повод для встречи был невеселый.
— Но вы ведь вместе выросли.
— Между нами одиннадцать лет разницы. Когда я немножко подрос, он уже учился в Кембридже. Он приезжал на каникулы, и все считали его здесь за героя… Потом он закончил университет и вместо того, чтобы работать на ферме, сбежал в город. Папа так рассердился, что запретил ему возвращаться. Майк, кажется, ответил, что будет только рад — они с папой никогда особенно не ладили. Мне было… дайте подумать… лет десять. Они с мамой встречались, но мы с Ральфом были слишком малы, чтобы идти против воли отца. Дико звучит, да? Будто жуткая история из викторианского романа. Но мы все жили здесь в полной изоляции и полностью зависели от старика. После смерти мамы мы вообще потеряли связь с Майком и узнали о том, что он женат, из письма подруги тети Эдвины. Она прислала вырезку из газеты, где говорилось, что очаровательная молодая жена доктора Майка Ставертона погибла в автомобильной катастрофе. Подруга спрашивала, не наш ли это родственник. Такие вот дела.
— Я даже не знала, что он был женат… Но неужели Майк не пытался связаться с вами и Ральфом?
— Нет. Он помнил нас детьми и, наверное, считал, что его письма только доставят нам неприятности. Отец был жутким тираном. Когда я закончил школу, то пытался разыскать Майка, но он уже был в Канаде. Так мы о нем ничего не слышали до самой смерти старика… Должен сказать, что встреча меня немного разочаровала — Майк очень изменился, он ничем не напоминал парня, о котором у меня остались детские воспоминания.
— Может быть, его ожесточила смерть жены.
— Возможно, — Тони пожал плечами. — Она была актрисой… или танцовщицей? Забыл. Так или иначе — это теперь история. Зачем я мучаю вас эти семейными преданиями? У вас симпатичное личико, Шарлотта, оно очень располагает к откровенностям…