Кайл делает вид, будто его тошнит.
– Ты должен жениться на этой девушке, – советую я.
– Я подумываю об этом.
Кайл возвращается из Редондо-Бич, где любовь всей его жизни работает в спортзале. Днем она подвезла его в аэропорт и простояла с ним у выхода на посадку, пока пассажиров не пригласили в самолет. Ей двадцать, прибавляет он, открывая бумажник и показывая мне ее фотографию. Я бы сильно удивился, если бы Шона не оказалась сногсшибательной блондинкой – это обязательное требование для всех инструкторов по фитнесу в Калифорнии. Учитывая обстоятельства, парень держится неплохо.
– Сделай одолжение, – говорю я. – Послушай одну песню и скажи, что думаешь.
Я передаю наушники Кайлу и включаю «Сердце на мели». Он одобрительно кивает и поднимает большой палец вверх. Наверное, думает, что я имею какое-то отношение к этому диску, типа участвовал в его создании или продюсировал, потому что, как только песня заканчивается, он говорит:
– Очень мелодично.
– Ничего страшного, если она тебе не понравилась. Просто скажи правду.
– Да мне понравилось. Я хочу сказать, она немного медленная, но это… Не знаю…
– Мило?
– Да, мило, – соглашается он. – Похоже на старую песню.
– Да, ее написали довольно давно, но она так и не увидела свет.
– А, – говорит Кайл. – А нет версии поживее?
– Боюсь, нет. Как думаешь, твоей девушке бы понравилось?
– Сто пудов. А кто поет-то?
– Когда-нибудь слышал о «Джимми Стоме и Блудливых Юнцах»?
Юный Кайл качает головой.
– Ну так это поет Джимми, – говорю я. – Только теперь он мертв.
– Вот фигня.
– А про певицу Клио Рио слышал?
– Не могу вспомнить, что она поет, но клип видел пару раз. Моя подружка называет ее Принцесса Без Трусов.
– А как фамилия твоей девушки?
– Каммингс, – хмурит брови Кайл. – А зачем вы это записываете?
– Потому что если ты на ней не женишься, – говорю я, – то я прилечу обратно и сделаю ей предложение. Похоже, она отличная девушка, Кайл, а отличные девушки в этой паршивой жизни – штука редкая. И не думай, что ты особенный, потому что умеешь подавать крученые и быстро обегать базы. Не зевай, парень, а то вернешься домой на рождественские каникулы – а твоя Шона уже помолвлена с каким-нибудь серфером с кривыми зубами по имени Туки. А теперь пообещай мне, что ты этого не допустишь.
Он растерянно переводит взгляд с блокнота на меня и обратно.
– Не играй со мной, сынок. Я опытный журналист.
– Хорошо, – сдается он. – Обещаю.
На шоссе произошла авария: два идиота не поделили между собой одну полосу и расстреляли друг друга из полуавтоматики. Пробка образовалась грандиозная, и когда я подъезжаю к своему дому в Силвер-Бич, часы показывают уже четверть второго ночи. Эмма спит за рулем своей новенькой «камри» на стоянке. Я аккуратно бужу ее и веду к себе, сажаю в кресло, даю в руки чашку кофе без кофеина и заставляю прослушать «Сердце на мели».
Она говорит, что песня хорошая.
– Но…
– Да, Эмма. Она так хотела ее заполучить, что пошла на убийство. Сама подумай, это должен был быть ее второй хит. Она уже пообещала его звукозаписывающей компании – хит, давший название альбому, написанный совместно с ее мужем, бывшей рок-звездой. Но Джимми говорит: «Прости, дорогая, это моя песня». И Клио видит, как ее «Грэмми» уплывает в унитаз…
Я так взвинчен, так ошарашен тем, что мне рассказал Тито Неграпонте, что трещу без умолку, как нагрузившийся кофе аукционист.
– У Клио поджимают сроки, ей надо выпустить альбом, пока публика не забыла, как ее зовут. Таков музыкальный бизнес: чуть замешкаешься – и ты за бортом. У нее нет в запасе десяти лет, нет даже пяти. Ничего подобного. Кроме того, Клио знает, что ей лучше бы сменить имидж, выпустить нечто, что представит ее именно как певицу, а не очередную анорексичную большеглазую красотку.
– Эта песня не совсем в ее стиле, – замечает Эмма. Как и все прочие человеческие особи моложе тридцати, она видела вдову без трусов по «Эм-ти-ви».
– «Сердце на мели» Клио будет совсем не похоже на то, что ты сейчас слышала. Лореаль над ним поработает, – объясняю я. – Напихает туда синтезаторов и безмозглой долбежки, но что с того? Клио плевать на музыку, ее заботит только прибыль. Она наверняка уже воображает себя в новом клипе.
Эмму аж передергивает.
– Могу себе представить. Полуголая девица одна-одинешенька на пустынном пляже…
– Да, что-то в этом духе. Но проблема в том – и это было до боли ясно еще на панихиде, – что она не может выпустить песню, пока не выучит ее. А она не сможет ее выучить, пока у нее не будет записи…
– Но ей ведь не только поэтому нужен диск, – перебивает Эмма.
– Правильно. То, что мы нашли на яхте Джимми, – красноречивая улика. – Даже если Клио получит копию и запишет собственный вокал, она не сможет выпустить песню, пока где-то есть мастер-диск. Если оригинал с голосом Джимми когда-нибудь выплывет наружу, Клио разделит судьбу «Милли Ванилли».[113] И все – труба.
Потому что обворовывать мертвого мужа – это не круто, даже в музыкальном бизнесе.
– Значит, теперь, – говорит Эмма, – Клио охотится за каждым, у кого может быть жесткий диск или кто может знать, где он находится: за тобой, за Джеем Бернсом, за сестрой Джимми, даже за этим парнем, Тито. И второй басист тоже рисковал бы, если б заблаговременно не смылся.
– Да, похоже на то.
– Вопрос в том, как мы протащим эту историю в газету? – Эмма все больше похожа на серьезного редактора.
– Сначала я должен удостовериться, что мы правы, – отвечаю я. – И я это выясню в течение ближайших двенадцати часов.
– Как?
– Подожди и увидишь.
– А, напускаешь на себя таинственность.
– Да, телки от этого без ума.
– Включи-ка еще раз песню, – просит Эмма.
– Ложись-ка ты лучше спать.
– Только один раз, Джек. Ну включи.
В общем, я гашу свет, и Эмма пододвигается в кресле, чтобы я уместился рядом, и мы прижимаемся друг к другу в слабом зеленоватом свете проигрывателя и снова слушаем «Сердце на мели». Примерно на середине песни Эмма хватает меня за голову и начинает целовать с поразительным энтузиазмом. Не отрываясь, она перекидывает ногу через мои колени, ловко обхватывает мой торс и устраивается на мне верхом.
Может, дело в том, что сейчас глубокая ночь, а может, это все песня Джимми. В любом случае я его должник.
Когда газету приобретает какой-нибудь «Мэггад-Фист», первым делом новая администрация всегда заверяет обеспокоенных сотрудников, что их рабочим местам ничто не угрожает и никаких кардинальных перемен не планируется. А затем безжалостно проходится по платежным ведомостям и начинает выкидывать людей за дверь.
Крупные масс медийные компании старательно поддерживают миф, будто они, в отличие от прочих корпораций Америки, более чуткие и полностью осознают свой долг перед обществом, а потому выворачиваются наизнанку, чтобы скрыть признаки кровавой бани. Действительно, работников не увольняют, им впаривают выходные пособия, и они уходят сами плюс администрация поощряет сокращение рабочего времени чуть ли не до двух-трех дней в неделю. Например, в той же «Юнион-Реджистер» сегодня на шестнадцать штатных сотрудников меньше, чем было до того, как Рэйс Мэггад III наложил на газету свои наманикюренные лапы. Расходы на зарплату в отделе сократились почти на тридцать процентов – в основном из-за того, что на место ушедших редакторов и журналистов не взяли новых сотрудников. А в итоге на страницы нашей газеты не попадают важнейшие новости – о них просто некому писать.
Два года назад от нас в журнал «Тайм» ушла потрясающая журналистка Сара Миллс; уход ее, очевидно, был неизбежен. Сара очень талантливо писала о махровой коррупции в администрации Палм-Ривер, и ее статьи обеспечивали работу двум судам в течение всего лета. В конце концов муниципальный совет в полном составе отбыл за решетку, а вице-мэр смылся на Барбадос вместе с бухгалтером-контролером и суммой в 4 777 долларов 10 центов в украденных квитанциях за парковку.
113
«Милли Ванилли» – германский данс-поп-дуэт середины 1980-х в составе Фабриса Морвана и Роба Пилатуса, одна из крупнейших афер в истории звукозаписи; «Милли Ванилли» – единственные исполнители, у которых отобрали премию «Грэмми», когда выяснилось, что они пели под чужую фонограмму. Суд постановил, что компания звукозаписи «Ариста» Должна вернуть деньги за купленные альбомы «Милли Ванилли» всем желающим.