Семья после смерти вела себя точно так же, как и до нее — солидно, эмоционально, но без истерик, и это облегчило задачу доктора Макмагона попросить разрешение на вскрытие.
— Миссис Дантон, — негромко сказал он, — я понимаю, что в такой момент вам тяжело говорить и думать об этом, но есть кое-что, о чем я хотел бы вас попросить. Речь идет о разрешении на вскрытие тела вашего мужа.
Он продолжал говорить, употребляя невыразительные слова о том, что клиника неуклонно повышает требования к лечению во благо всех больных, что вскрытие позволяет подтвердить врачебный диагноз и извлечь уроки, а значит, улучшить качество помощи для тех, кто обратится за ней в будущем. Но все это возможно только при получении разрешения семьи.
Сын умершего остановил врача и вежливо сказал:
— Мы все понимаем. Мама подпишет бумаги.
Сестра Пенфилд подготовила нужный документ, и вот теперь труп больного Джорджа Эндрю Дантона, пятидесяти трех лет, готов к патологоанатомическому исследованию.
Двери прозекторской открылись.
Когда в помещение ввезли каталку с телом, Джордж Ринни, санитар морга, черный как смоль, поднял голову. Он в это время протирал прозекторский стол.
Вейдман приветствовал Ринни бородатой остротой:
— Принимайте больного на лечение.
Вежливо, как будто он не слышал эту остроту в сотый раз, Ринни обнажил в дежурной улыбке белоснежные зубы и указал на стол:
— Сюда.
Вейдман развернул каталку, установив ее у края стола. Ринни сдернул простыню с обнаженного тела Джорджа Эндрю Дантона и, аккуратно свернув, отдал ее Вейдману. Смерть смертью, но простыню надо вернуть в отделение. С помощью второй простыни, на которой лежало тело, мужчины перетянули его на стол.
Джордж Ринни сделал эту работу с кряхтением. Покойник был не меньше шести футов роста и к концу жизни сильно прибавил в весе.
Откатив каталку от стола, Вейдман осклабился:
— Стареешь, Джордж. Видать, скоро твоя очередь.
Ринни покачал головой:
— Ничего, я еще и тебя перегружу на стол.
Сцена разыгрывалась как по нотам. Было видно, что актеры репетировали ее сотни раз. Наверное, давным-давно эти двое начали прибегать к своим мрачным шуткам, чтобы инстинктивно отгородиться от смерти, с которой им приходилось жить и сосуществовать в близком соседстве. Но изначальная цель была уже давно и прочно забыта. Теперь это был просто ритуал, развлекающая их игра — и ничего больше. Они слишком привыкли к смерти, чтобы испытывать неловкость или страх.
В дальнем конце прозекторской стоял доктор Макнил — специализирующийся в патологической анатомии резидент. Он надевал халат, когда в прозекторскую вошла сестра Пенфилд со своим грузом. Просматривая историю болезни и сопроводительные документы, которые вручила ему медсестра, Роджер Макнил остро чувствовал ее близость и исходящее от нее тепло. Он почти физически ощущал прохладу хрустящей накрахмаленной формы, мягкость и шелковистость выбившихся из-под шапочки волос.
— Кажется, все на месте.
Приударить ему за сестрой Пенфилд или нет? Прошло уже шесть недель его вынужденного воздержания, а в двадцать семь лет это очень большой срок. Пенфилд была очень привлекательной женщиной, ей, наверное, года тридцать два. Она еще достаточно молода, но уже достаточно опытна — не будет строить из себя девичью невинность. Она интеллигентна и приветлива, и, кроме того, у нее отличная фигура. Под белой формой четко вырисовывались трусики. В такую жару на ней, наверное, больше ничего нет. Доктор Макнил задумался. Ее придется пару раз куда-нибудь пригласить, прежде чем дойдет до дела. Значит, в этом месяце ничего не получится — на это у него просто не хватит оставшихся денег. «Храни себя для меня, о Пенфилд! Больные будут умирать и приводить тебя ко мне».
— Спасибо, доктор. — Она улыбнулась и, повернувшись, направилась к выходу.
«Я ее уломаю», — подумал Макнил и крикнул вслед:
— Привозите почаще! Нам нужна практика.
Еще одна избитая шутка, защитная реакция перед лицом смерти.
Элен Пенфилд вышла из прозекторской вслед за санитаром. Традиция соблюдена, уважение покойнику оказано. Теперь скорее назад, к страдающим живым. Медсестра улыбнулась. У нее было ощущение, что доктор Макнил хотел ей что-то предложить. Но это в следующий раз.
Пока Джордж Ринни подсовывал деревянный подголовник под шею умершего, доктор Макнил разложил на столе инструменты, которые понадобятся при вскрытии. Ножи, ножницы для ребер, щипцы, электрическая фреза для вскрытия черепа… Все это чисто вымыто — Ринни был добросовестным работником, но не безупречным, каким был инструментарий в хирургической операционной четырьмя этажами выше. Пациентам, попавшим на этот стол, не страшна никакая инфекция, в предосторожностях нуждаются только патологоанатомы.