Однако, надо было делать дело, то есть собирать факты. Глядишь, всплывет еще что-нибудь, и «Черные дыры» обрастут новыми деталями. Выстроится совершенно иная мозаика.
Новиков вынул мобильник, набрал номер Дударева, и как только тот взял трубку, бодро отчебучил:
— Следователь Сергеев. Адам Семеныч, не могли бы мы с вами…
Тут его начал душить смех, Дударев же возмущенно верещал в трубку:
— Вы что все — сговорились? Достали вы меня с этим Адамом. Еще Еву вспомните…
— Семен Адамыч, простите Бога ради, — сказал Новиков. — Это меня Петр Юрьевич Шмака напутал. Короче, еду к вам.
— Вы по поводу Лопатина? — уточнил Дударев.
— Да, да.
— Что ж, подъезжайте, — вздохнув, сказал Дударев. Видно, особой радости от предстоящей встречи не испытывал…
Хорошо иметь дело с пенсионерами — всегда сидят дома.
Вот и Дударев сидел — ноги плохо слушались. Судя по внешности, было ему за восемьдесят, значит, во времена Ельцина-Черномырдина был он далеко не юноша — в районе семидесяти лет. В без малого семьдесят заведовал архивом у премьер-министра огромного государства. Уже за одно это можно было зауважать Виктора Степановича — ценил, светлая голова, старые кадры, знал, что молодняк, стремясь пошустрее состряпать карьеру и застолбить верхушку, где можно тоннами пожинать лавры, завалит любое дело, а потому держал молодежь там, где ей положено быть, не в руководителях, а в исполнителях, чтобы, как бывало испокон веку, постепенно набирались опыта. Но это так, ретроспекция, воспоминание о прошлом, сейчас всё по-другому, сейчас сорокалетнему работы не найти, потому что на фоне искушенного сорокалетнего двадцатипятилетний начальник сразу смотрится круглым идиотом.
— Ну что, Семен Адамович? — сказал Новиков, подождав, пока Дударев устроится в своем кресле, и сев рядом на стул. — Вы уж извините, что так неожиданно.
— Что натворил Лопатин? — спросил Дударев.
— Помер, — коротко ответил Новиков.
— Валерка помер? — огорошено произнес Дударев. — Такой здоровяк?
— В газетах писали, — сказал несколько удивленный Новиков. Казалось, весь мир об этом знает. — По телевизору сообщали. По радио.
— Не читаю, не смотрю и не слушаю, — Дударев пренебрежительно махнул рукой. — Уши от всего этого вандализма вянут. Глаза на лоб вылазят. Вон мои друзья, только с ними и общаюсь, спасаясь от этой мерзости.
Кивнул на уставленные книгами стеллажи. Книги были в добротных обложках, многие с полустертым золотым ыпучившем, не эти ядовито-яркие лакированные нынешние, от начала и до конца испеченные компьютером, где порою в названии встречаются орфографические ошибки.
— Да, да, — сказал Новиков, не предполагая даже, что именно в этот момент…
Именно в этот момент молодой человек невзрачной наружности в джинсах и клетчатой рубашке с коротким рукавом умело вскрыл отмычкой дверь в квартиру Ивана Георгиевича Лисова. Сделано это было так ловко, что бывший прокурор ничего не услышал.
Он дремал на диванчике, пребывая в полусне-полуяви, в которой то появлялся, то исчезал Валерик Лопатин, которого, похоже, все-таки убили. Недаром же приходил этот симпатичный чекист. Вот осел старый, подумал он, вспомнив вдруг, что Валерий оставлял ему перечень вопросов, в который он, Лисов, собственной рукой вписал соответствующие статьи Уголовного кодекса. Нарушения были, конечно же, вопиющие, но Лопатин за бумагой так и не пришел. Надо было бы отдать её, э-э, Владимиру Андреевичу, он ведь что-то подобное и искал.
Лисов открыл глаза и вдруг увидел склонившуюся к нему жабью всю в наростах синюшную рожу.
— Ва-а-а, — сказала рожа и распахнула пасть, из которой повалил черный дым, до того ядовитый и удушливый, что Лисов немедленно задохнулся…
Молодой человек выпрямился, посмотрел на ыпучившеего глаза, с отвалившейся челюстью прокурора и потихонечку так, удовлетворенно констатировал:
— Обширный инфаркт, что весьма характерно для данного возраста.
Хихикнул, неслышно, на кошачьих лапах, направился к выходу. В прихожей посмотрелся в зеркало. Ничего жабьего в его заурядном совершенно не запоминающемся лице не было, но он знал, что именно в последние секунды своей жизни видел Иван Георгиевич Лисов…
— Да, да, — сказал Новиков. — Книги — это хорошо. Я вот к вам по какому вопросу, Семен Адамыч. Виктор Степанович Черномырдин в своё время подпитывал бизнес, распределяя ссуды. В вашем архиве оставались какие-то следы?