— А чего искать-то? — лениво произнес Фадеев. — Попроси Уханова, и всего делов.
Всё, сволочь, знает.
— Ладно, — сказал Кислов. — Что за паренек этот Роман?
— Сын полка, — ответил Фадеев. — Так, стало быть, договор. Ага. Завтра в полдень жди…
Уханов приволокся в начале девятого с каким-то невзрачным серенько одетым типом лет сорока. Поставил в кухне на просушку мокрый зонт, принялся хозяйничать с продовольственными припасами, перенося салаты, грибы, мясную и рыбные нарезки в столовую. Деловой такой, даже не познакомил типа с Новиковым. А тот, в смысле тип, молчун такой, и рад, сел себе в кресло, врубил торшер и принялся листать прошлогодний «Плэйбой». Пяток этих журналов валялись на журнальном столике как раз для таких вот молчунов.
Новиков в свою очередь расставил тарелки, стопочки, фужеры, разложил ножи, вилки, нарезал хлеба — всё, вроде бы, при деле. В один из моментов поймал вдруг на себе взгляд незнакомого гостя — тот его, похоже, изучал.
Выйдя на кухню, Новиков сказал хлопочущему со съестным Уханову:
— Это что, нынче так модно — не знакомить?
— Как, вы его не знаете? — удивился Уханов. — Это же Редутов, известный астролог. Я намеренно не познакомил, пусть вас исследует своими хитрыми методами.
— Что меня исследовать? — проворчал Новиков. — Я же не лошадь Пржевальского. Лошади, может, и всё равно, а мне неприятно. Могу в рыло дать, хоть он и Редутов.
— Ишь, распетушился, — усмехнулся Уханов. — Пойдемте, познакомлю, коль вам неприятно.
Редутов оказался славным малым, больше не пялился, видать — нужную информацию набрал, помалкивал, улыбался. Но когда, после того, как все насытились, Уханов попросил его поделиться соображениями по поводу будущего Андрея, он напустил на себя туману и принялся говорить медленно, нараспев, глядя прямо перед собой, точно читал невидимую книгу.
— Очень скоро смените обстановку, — сказал Редутов. — Упадете на дно, будете убивать. У вас будет много денег, не транжирьте их, положите на вклад. Придется постараться, чтобы вас не узнали знакомые, но при неудачном раскладе эта смена обстановки может означать печальное — вы погибнете. Нужно быть осторожным при обращении с автотранспортом. Вас может покусать собака и сбить лошадь.
— Пржевальского? — уточнил Новиков.
— Серьезнее, Андрей Петрович, — сказал Уханов. — Мотайте на ус, может пригодиться.
— У вас будут враги, — продолжал Редутов. — Но главный ваш враг в инвалидной коляске. Поскольку он инвалид, он очень злобен.
Редутов замолчал, вчитываясь в невидимую книгу, и буднично сказал:
— Одним словом, Андрей Петрович, при разумной осторожности ничего плохого с вами не случится.
«Это я и без тебя знаю, умник», — подумал Новиков, вслух же произнес:
— А поконкретнее нельзя? Моим племяшкам ваши коллеги нагадали, что одна замуж выйдет в 23, а другая в 27, но может и в 32. Одна должна родить великана в полпуда весом, другая уехать за границу и встретить там принца. Так вот, первая в 23 уехала за границу и вышла замуж за великана, но не родила, а сбежала назад. У второй с заграницей напряженка и с принцем полный отлуп. Я в том смысле, что нельзя ли поконкретнее: в каком году и желательно месяце я сменю обстановку, когда точно меня собьет лошадь и по какой улице Москвы мне не ходить, чтобы меня не переехал на коляске злобный инвалид?
— Вы непременно хотите, чтобы я вас напугал? — участливо спросил Редутов. — Извольте.
Вынул из нагрудного кармашка лист бумаги, развернул, положил на свободное место поближе к Новикову.
— Гороскоп, что ли? — спросил Новиков.
— Именно, — ответил Редутов. — Ваш гороскоп по вашим паспортным данным. Поскольку точное время рождения мне неизвестно, пришлось это время экстраполировать с помощью таблицы эфемерид. Вы родились в полчетвертого ночи. Верно?
— Верно, — отозвался Новиков, чувствуя, что сейчас его будут околпачивать, так как в этих натальных гороскопах он, спец по горно-водолазному делу, ни тпру, ни ну, ни кукареку.
Редутов же, водя чайной ложечкой по зодиакальному кругу, по расположенным на нем планетам, по пронумерованным римскими цифрами секторам домов, объяснял что-то про гармоничные и дисгармоничные аспекты, про программы присущих Андрею домов, про какие-то попятные планеты, лунные узлы, узлы в домах, — и всё это с пунктуальной дотошностью, которая наводила тоску. Тоску же это наводило оттого, что хорошего было мало. Проектировали Андрюху по отечественным лекалам, которые изначально были с брачком-с.
— Вот ваша смерть, — показал ложечкой Редутов. — Вот транспорт, вот собака, вот лошадь. Вот, кстати, женщина. Возможно, покончите с холостяцкой жизнью.