— После лошади-то? — вздохнул Новиков. — После инвалида?
— Предупрежден — значит, вооружен, — улыбнувшись, сказал Редутов. — Зная точку возврата, вы не будете её проходить, так что ничего страшного.
— Кстати, — вспомнил Новиков и повернулся к Уханову: — У вас есть такой депутат Завьялов…
Глава 24. Пятница. Рубинов
Пятница для Новикова началась с проливного дождя. Проснулся он без пятнадцати десять и сразу услышал за окном монотонный шум. Прошлепав босиком к окну, открыл жалюзи. На улице серо, мокро, а дождь ходит какими-то волнами — от ветра, что ли?
В одиннадцать надо быть в Лялином переулке у Рубинова. Это на метро до Курской, потом перебираешься на другую сторону Земляного Вала и по Яковоапостольскому либо Казенному переулку выходишь к искомому объекту. От гостиницы, как объяснил вчера Уханов, минут тридцать-сорок, поэтому Новиков не особенно торопился. Принял душ, побрился, тяпнул томатного сока, глядь, а уже 25 минут одиннадцатого. Быстренько побросал в пакет рыбы, колбасы, несколько баночек с салатами, мясной нарезки, маринованных грибочков, огурцов, помидоров. Пакет оттянулся, оттопырился, того и гляди порвутся ручки, поэтому часть закусона Новиков переложил во второй пакет и туда же поставил две бутылки «Посольской» водки. Подумав, добавил третью бутылку и вышел.
В начале двенадцатого он уже звонил в обшитую коричневым кожзамом металлическую дверь. Открыл ему не человек человечище: два метра росту, пузатый, усатый, плохо выбритый, к тому же в полосатых трусах до колен. Шевелюра и усы пышные, черные с проседью, а шерсть на груди без проседи, но не шибко густая. Где-то Новиков читал, что если у мужчины с шерстью на груди богато, то это к деньгам. Увы, здесь было не так. Квартира здоровенная, но какая-то неухоженная, замусоленная.
— А-а, — плотоядно вскричал человечище. — Малосольная рыбка.
И, деловито добавив: «Давай помогу», — выдрал пакеты из рук Новикова и отнес по скрипучим полам на кухню. Мокрый зонт не взял, упятился ему этот мокрый зонт, с которого капало.
— Чего стоишь? Проходи, — пробасил он из кухни. — Это всё мне? Царский подарок.
Да, вот это напор. Где-то этого великана Новиков видел, но не мог вспомнить — где?
— Зонт поставь на просушку, — посоветовал Рубинов. — Топай в правую комнату, это гостевая. Кстати, под вешалкой запасные тапки, не побрезгуй.
Чем-то похож на актера Диму Назарова, такой же колоритный, с первого взгляда внушающий доверие.
Кто? Вот в чем вопрос.
В гостевой пахло пылью. Мебель старинная, антикварная, такую уже нигде не сыщешь, разве что в музее. Гнутые высокие спинки, деревянные подлокотники, пузатый комод, огромный круглый стол посредине комнаты, абажур с кистями, полный анахронизм — зеркало в золоченой оправе на массивной тумбочке, и прочее, и прочее. На всём вековой слой пыли, хорошо еще паутины нет.
— Один живете? — проорал Новиков.
— Ась? — гаркнул из кухни Рубинов. — Ну да, один. Скукотища. Даже тараканы — и те не держатся.
Слышно было его так, будто он не в десяти метрах, а здесь, в комнате. Богатый голос. Голос!
Новиков прошел на кухню, где его, естественно, не ждали, и спросил:
— Вы не певец такой-то?
Он, разумеется, назвал сценический псевдоним, под которым певец был широко известен, но мы его в гуманных целях раскрывать не будем. Не изверги же мы, чтобы изгаляться над сказочно одаренным человеком, которому, увы, не повезло в жизни. Сейчас ведь таких большинство в немногочисленной армии истинно талантливых людей — сказочно одаренных, которым не повезло. Везет сейчас бездарным. Как говаривали раньше: «Талантам надо помогать, бездарности пробьются сами». Вот, пробились, заняли посты и перекрыли одаренным кислород. Но это так, к слову.
— Да, я певец такой-то, — ответил человечище. — Зови меня просто Антон, а то мы как-то не удосужились.
— Владимир, — соврал Новиков, поскольку сейчас он был следователем Сергеевым. — А почему же вы один? Такой прекрасный человек.
— Человек-то я прекрасный, — сказал певец, — но пью. Поэтому разведен. Слушай, давай на «ты», а то мне как-то неловко. И за обстановку неловко.
Он, между прочим, выставил всю принесенную Новиковым снедь на кухонный стол и наполнял ею тарелочки и вазочки, так что был при деле. Ну, никакой практичности у мужчины, ибо сразу всё не сьешь, в холодильнике провоняет, а ежели останется на столе, что вернее всего, то скиснет.
Тут надо объяснить, почему хозяину было неловко и почему Новикова здесь не ждали. Да потому, что это была не кухня, а чёрт-те что: склад рухляди и пустых бутылок. Всё было обшмыганное, занюханное, один только почерневший, залапанный, бывший когда-то импортным, но теперь свой в доску рассейский холодильник чего стоил.