— И ты, Брут, — пробасил ему вдогонку певец. — Все покидают эту зверскую паскудную обитель.
Глава 25. Пятница. Ну, заходи, беженец
В полдень, как и было обещано, явился Василий Гордеевич и бухнул на стол увесистую папку.
— Это что? — осторожно спросил Кислов.
— Трудовой договор, — развалившись на стуле, ответил Фадеев.
На этот раз он был в черном: черная майка, легкие черные штаны с завязочками внизу, черная бейсболка. Загорелый, белозубый, чем-то похож на певца Буйнова. Простой русский миллионер, какой-нибудь менеджер из отдела продаж одет лучше.
— И сколько тут листов, если не секрет? — полюбопытствовал Кислов, который был облачен именно как этот самый менеджер: черные брюки, белая рубашка с коротким рукавом, черный галстук.
— Твоих два, — отозвался Фадеев. — Остальные тебя, чудака, не касаются.
— Ну уж вы прям сразу, Василий Гордеевич: чудака, дурака, му…, — пробормотал Кислов, открывая папку и вынимая два верхних листа.
Мда, договорчик оказался шельмоватый: все пункты на месте, всё вроде бы соблюдено, но формулировочка витиеватая, с некоторым подтекстом, можно прочитать и так и этак.
— Не пойдет, — сказал Кислов, взяв ручку. — Единственно верная цифра — это жалованье. Мои права, как работника, прописаны туманно. А вдруг вы меня, Василий Гордеевич, вздумаете турнуть?
— Я тебя и с договором турну, и без договора, — лениво ответил Фадеев, разглядывая потолок. — Главное чо? Оклад и чтобы страховая часть отчислялась — к пенсии. Это прописано. А остальное пусть тебя не колышит.
— Я разве ж против? — сказал Кислов, расписываясь.
— Пунктик одиннадцать внимательно прочитал? — спросил Фадеев, глядя уже в открытое окно, за которым было сумеречно и пари??ло — к близкому ливню.
— Э-э, — сказал Кислов, вновь читая пункт 11. — К работе приступить по договоренности с руководителем ООО, то есть с вами, но не позднее начала третьей декады текущего месяца. Это что же — с понедельника, что ли? Сегодня же пятница.
— Ага, — подтвердил Фадеев. — Есть проблемы?
— Налейкин, — сказал Кислов.
— А ты думаешь один такой хороший? — хохотнул Фадеев, укладывая договор в папку. — Сейчас мы и его завербуем. Или как там у вас, у чекистов, — перевербуем. Что там с Андрюхой?
— Всё так же, — ответил Кислов, поджав губы. — Поймите, человек действует самостоятельно и чихать хотел на мои е-мэйлы.
— Ну, ну, — сказал Фадеев. — Не уходи пока.
Стремительно вышел, оставив после себя легкий запах пота, приглушенный дорогим одеколоном. Или это одеколон такой — с налетом пота? Так сказать, для правды жизни.
Между прочим, в коридоре толклись фадеевские холуи, но уже без автоматов.
У Налейкина Фадеев пробыл минут пятнадцать, затем оба, хохоча и переговариваясь, ввалились в кабинет Кислова, который, как пчелка, трудился за компьютером.
— Бежим? — весело спросил Налейкин. — Давай заявление, подмахну.
«Вот те на, — подумал Кислов, вынимая лист бумаги и размашисто набрасывая прошение о собственном увольнении. — Ай да Гордеич».
— Вот этак вот, — задиристо сказал Налейкин, подписывая заявление. — И вот этак.
Кинул под подпись меленькую дату.
— Всё, Игорек, свободен, — добавил Налейкин. — Отдай бумагу Светланке, пусть сразу и рассчитает.
«Анаши, что ли, накурился? — неприязненно подумал Кислов, глядя на оживленного шефа. Как-то ему, солидному, пузатому, эта оживленность не шла. Ему больше шли взгляд исподлобья и убийственный сарказм. — Или Гордеич наобещал с три короба? Наверное, наобещал».
Между тем Налейкин с Фадеевым, которого он дружески обнял за плечи, направились к дверям. У порога уже Налейкин сказал, не оборачиваясь:
Зайди с сегодняшним материалом. А то уйдешь, понимаешь…
Скрылись за дверью, погундосили о чем-то в коридоре, потом разошлись: один грузно потопал в свой кабинет, другой в сопровождении холуев на улицу.
— Так мне куда — в понедельник-то? — высунувшись в окно, спросил Кислов.
— Телефон есть? — усмехнулся Фадеев. — В воскресенье вечером звякни, определимся.
Погрузился со своими мордоворотами в голубой джип и укатил. Сколько же у него этих джипов? Вот и голубой появился.
Поторчав малость у окна, откуда веяло легким ветерком, Кислов отправился к Налейкину.
С этим хитрецом всё было ясно: никакого «сегодняшнего материала», с которым Филиппыч просил зайти, у Кислова не было, а была очередная текучка, могущая закончиться и сегодня, и завтра, и послезавтра.
— Ну, заходи, беженец, — сказал Налейкин.
Кислов подсел к столу.
— С Гордеичем это ты здорово придумал, — похвалил Налейкин, — но учти — чекист никогда не работает один. Нужна подстраховка, парень, иначе запросто накроешься бардовой шляпой, и не заметишь как. Фадеев у нас давно на крючке, наш человек в его гадюшнике ох как нужен. Поэтому с заявлением не было проблем. Заметил?