— То-то я удивился, — сказал Кислов. — Только позвольте спросить, Юрий Филиппович, у кого это у вас Фадеев на крючке? У вас с Загрицыным?
— А чем плох Загрицын?
— Да как-то мы с ним не сработались. Вы же знаете.
— Комитет сам по себе организация нужная, — произнес Налейкин. — Но порой в силу неограниченных прав на отдельных местах в отдельных случаях эту организацию заносит. Поэтому и над ней нужен контроль. А ты думаешь — я просто так из столицы усвистал? Занесся, понимаешь, потому и усвистал. Теперь вот контролирую, чтоб никто моей ошибки не повторил. Понял, малёк?
— Я не малёк, — ответил Кислов, впрочем ответил несколько озадаченно.
Как-то всё оно поворачивалось неожиданной стороной.
Глава 26. Пятница. Может, сам упал?
Ах, Чертаново, Чертаново. Как дождь, грязь, обязательно занесет в Чертаново, где своей грязи по уши.
Не сказать, что Новиков был сильно пьяным, против этого существовали прекрасные таблетки, просто излишек алкоголя, пусть и нейтрализованный, вносил дисгармонию. Будто в смокинге и босиком.
Впрочем, длинная дорога к Моллюскову, особенно продуваемая всеми ветрами автобусная остановка, окончательно выветрили остатки алкоголя. Перед дверью Новиков сунул в пасть подушечку «Орбита», вслед за чем позвонил.
Дверь открыл какой-то парень с широченными плечами и тут же цоп за руку. Дернул на себя, так что Новиков не вошел, а влетел в квартиру.
— Кто там? — спросил мужской голос, не моллюсковский.
Тотчас из спальни, которая вчера был закрыта, выглянула мрачная отрешенная встрепанная женщина в домашнем халате и уставилась на Новикова. Под глазами синяки, вертикальные глубокие морщины по углам ярко накрашенных губ, которые мгновенно выдают возраст. Страшна, что и говорить.
— А это мы у него спросим, — ответил широкоплечий и скомандовал: — Вперёд.
Показал пальцем — куда вперёд. Новиков послушно пошел в гостиную.
Здесь за столом сидел второй человек, чуть старше первого и явно слабее, но с очень уверенным взглядом. Наверняка начальник.
Спросил бесцеремонно: «Кто таков?»
Сесть не предложил. Перед ним на столе веером лежали бумаги, видать что-то писал.
Какие-нибудь менты-оперативники, этим можно смело лапшу вешать.
— Следователь Сергеев, — ответил Новиков. — Что вы тут, ребята, делаете?
— Документы, — потребовал малохольный начальник.
Широкоплечий ткнул кулаком в плечо, чтобы думал пошустрее. Здоровый, гад.
— Не пихайтесь, — вежливо попросил Новиков, передавая удостоверение.
— Не рановато ли, следователь Сергеев? — спросил малохольный с издевкой. — Дело еще не открыто, а вы уже тут.
Внимательно обследовал фотографию, печать, прочие неприметные новичку, но ясные опытному взгляду атрибуты.
— О чем это говорит? — продолжал малохольный, пряча удостоверение в висевший на спинке стула пиджак. — Это говорит о том, что некто, который выдает себя за следователя Сергеева, здесь уже побывал ранее, наследил, а теперь хочет те, прошлые следы, маскирнуть под сегодняшние.
— Логично, — согласился Новиков, потихоньку передвигаясь к стене, чтобы не иметь широкоплечего за спиной. — Вчера я приходил по долгу службы к Николаю Карповичу Моллюскову. И что тут такого? В каком смысле наследил?
— Что и требовалось доказать, — сказал малохольный, вписывая что-то в наполовину заполненный лист. — Значит, вчера именно вы посещали Николая Карпович Моллюскова. А чем же вы его, бедняжку, отоварили, что у него, родимого, кровь из ушей пошла? Вся кухня, простите, в кровищи.
— Стоять! — заорал вдруг широкоплечий, заметив несанкционированное передвижение Новикова.
Вновь хотел цапнуть Андрея за руку, но не тут-то было — попался на какой-то незнакомый, внешне неприметный прием, от которого полетел в стол, снеся по дороге со стула своего начальника. Запутался в стуле и начальнике, задергался, зашипел, вскочил на ноги и тут же получил кинжальный удар в солнечное сплетение, отчего сник и скрючился на полу, едва переводя дыхание.
Малохольный зажмурился, ожидая удара, но Андрей, не тронув его, припахивающего мочой, всего лишь поднял пиджак и забрал свое удостоверение. Пиджак кинул на стол, после чего сказал:
— То же самое, ребята, я могу пришить и вам: что это именно вы убили Моллюскова. И попробуйте отвертеться.